— Ты права. Я думаю о другом. В детстве, я была центром семьи и знала, что меня все любят. Теперь чувствую себя брошенной, одинокой. Мне горько и страшно. Почему меня все предали? После развода папа забыл меня. Мама теперь думает о ребенке и Вадиме. Ты, безусловно, мой человек, но иногда я и в тебе не уверена.
Девочка опять лукавила.
— Хорошо, — под внимательным взглядом бабушки Тата смутилась. — Я признаюсь. Мне хочется наказать всех, кто причинил мне боль и заставил страдать. Мне хочется делать зло.
— Ты говоришь лишь часть правды.
Тата покраснела.
— Я…уже сделала зло.
— Что именно?
— У папы больше нет машины. Ее угнали.
Это было меньшее, что могла сотворить разобиженная на весь мир семнадцатилетняя девица, обладающая способностями к волшебству. Слава Богу, вздохнула Любовь Андреевна.
— Почему я про это ничего не знаю? Ты не имеешь права колдовать без моего ведома.
— Бабушка, ты наивная, как ребенок. Права не дают, их берут силой, хитростью, уменьем. Я давно уже научилась обходить твои запреты.
Пора ученичества заканчивалась, когда новая магиня, набрав силу, вырывалась из тесного круга опеки. Но до полной самостоятельности Тате было еще далеко.
— Не торопись, моя милая, — в одно мгновение наставница вернула ситуации равновесие, а себе контроль. Стреноженная, чужой более сильной волей, Тата только махнула обреченно рукой.
— Я так и знала. Тебе тоже нельзя верить. Весь мир против меня.
— Об этом потом. Сначала расскажи, какие пакости ты еще учудила.
К счастью, список злодеяний ограничивался той же несчастной дедушкиной «Маздой».
— Ты нарушаешь правила и за это можешь поплатиться, — Любовь Андреевна облегченно вздохнула. Слава Богу самоуправство внучки не зашло далеко. С другой стороны, какова, нахалка, обхитрила ее. Впрочем, с таким талантом это и не удивительно. — Ты помнишь, что, переступив черту, разделяющую добро и зло, ослушница подвергается наказанию? В лучшем случае ее изгоняют из клана, лишив силы. В худшем оборачивают против нее ее же козни. Решение принимает Конклав — высший Орган управления магического ордена.
— Помню. Но ты сказала, что мы имеем право на месть! — возмутилась Тата.
Запрет колдовать зло не отменял другой закон: «Око за око, зуб за зуб». Однако, разрешение на месть давал тот же Конклав.
— Ты готова выступить перед Советом и потребовать наказания для своих обидчиков? Для отца, матери, бабушки, Вадима, еще не рожденного братика?
— Нет, — признала Тата. — Но я очень этого хочу и боюсь не справиться с эмоциями. Поэтому предлагаю, пусть мама и Вадим живут далеко от меня.
— Как же так?
— Бабушка, я не хочу творить зло. Но я могу не удержаться.
— Как же я без Ларисы?
Тата молчала сурово. Ей хватало ума сообразить, на то она обрекает родного человека.
— Есть другой вариант. Давайте, я уеду от вас. Но за последствия я не ручаюсь. И не надо меня уговаривать. Ситуация именно такова, как я описала. Я на грани.
Любовь Матвеевна тяжело вздохнула. И обреченно кивнула.
Вскоре начались события. Череде за бесценок досталась путевка на двоих в Крым в чудесный небольшой пансионат. Там Вадим и Лариса познакомились с семейной парой из Болгарии. Григорий и Анна. Ровесники, тоже инженеры. Какая надобность привела жителей небольшого черноморского городка с Солнечного Берега в весенний Крым, осталось неизвестным. Но приятелями ребята оказались славными, компанейскими, веселыми. Мужчины сдружились особенно. Лара даже немного ревновала.
— Григорий предлагает мне работу в Болгарии, — как-то вечером сообщил Череда.
— И что?
— Сказал, подумаю.
— А чего думать?
— Я так же решил. Вернемся, станем оформлять документы.
— Череда, ты — подлец! Ничего мне не рассказал, бандитская морда. Жены, как всегда, узнают все последними. А кем ты будешь? Главным куда пошлют?
— Начальником производства. У Григория заводик собственный.
— А зарплата, какая? Или за харчи?
— Только ты не падай!
— Ну…
— И не волнуйся.
— Убью!
— Пять тысяч долларов!
Лара медленно осела на диван. Глаза из серых превратились в безумные.
— Сколько?
— Пять тысяч долларов!
— Таких зарплат не бывает!
— Я уже контракт подписал. На три года.
