Катерина, отчасти для дела, отчасти для развлечения, заговорила когда-то небольшой золотой медальон. В нём была лишь капля истинной магии. Он должен был помогать в преодолении робости, заставлять людей внимательнее прислушиваться к его владельцу, а женщин - смотреть на него немного более приязненным взглядом. Эта безделица ничем не помогла бы неотёсанному простаку, но юноша, подобный Хайнцу Риттеру, мог извлечь из него определённую пользу, если только поможет ему своим очарованием и талантом. И теперь она решила ему его подарить.
– У меня для вас подарок, господин Риттер, – сказала она тепло. – Это всего лишь скромный медальон, но носите его на груди и помните, что я искренне желаю вам удачи во всех ваших начинаниях. А когда императорский театр поставит вашу первую пьесу, не забудьте меня пригласить. – Она улыбнулась.
Юноша поднял голову, будто ожидая увидеть на лице женщины ироничное или пренебрежительное выражение, но увидел лишь искреннюю симпатию.
– Спасибо вам, госпожа, я не забуду вашей доброты, – сказал он, опустив глаза, и Катерина заинтересовалась, думал ли Риттер только о медальоне и только ли за этот подарок её поблагодарил.
* * *
Старая ведьма жила в лачуге, притулившейся к городской стене Кобленца. Всё её имущество составляла лишь эта сколоченная из дерева двухкомнатная избушка, стоящая в окружении домов, где обитали всякие отбросы, с которыми честный, порядочный кобленецкий горожанин не хотел бы иметь ничего общего. Катерина появлялась там только после захода солнца, хотя подобная прогулка в опасном районе всегда вызывала в ней страх. Безусловно, перед каждым таким походом она окружала себя защитным заклинанием, служащим для того, чтобы встреченные люди не обращали на неё внимания, но для безопасности она прятала в складках платья кинжал с отравленным лезвием и мешочек шерскена. Она терпеть не могла иметь дело со зловредной старухой, но отдавала себе отчёт, что никто кроме неё не обучит её тайнам тёмного искусства. Уже сейчас она без труда замечала, сколь огромные сделала успехи, используя знания, скрытые под этим безобразным черепом, поросшим серыми, грязными клоками, среди которых сновали напитые кровью вши. Катерина не выносила трупного, гнилостно-сладкого запаха, который окружал её, словно саван, не выносила паразитов кишащих под никогда не стираными одеялами, не выносила закопчённых, лишённых окон стен и гнилого пола. Не выносила вони, бьющей из вырытой в земле дыры, в которую старуха справляла свои потребности. Всегда, вернувшись домой, она приказывала сжечь одежду, в которой она была в доме ведьмы, и просиживала часами в ванне, оттираясь губкой, а потом умащивая тело ароматными маслами. И, в конце концов, казалось, что вонь грязи, старости и гниющих отбросов исчезает, побеждённая сладким запахом роз и корицы.
Однако эта отвратительная ведьма располагала не только знаниями, но и реальной силой. И, к удивлению и радости Катерины, этими знаниями и силой захотела с ней поделиться. Это, правда, нелегко давалось, но давалось... Старуха дозировала свои знания, как искусный парфюмер дозирует эфирные масла, и выдавить из неё хоть на каплю больше, чем она собиралась предложить, было почти невозможно. Катерина верила, однако, что в конце концов получит то, что хочет. Ведь у карги не было никого другого, кроме неё, кому она могла бы передать дар своих знаний и своих способностей. И, определённо, она не хотела умирать, не передав этот дар. Вопрос был лишь в том, успеет ли она перед смертью научить Катерину всему, что умела сама.
Женщина осмотрелась по сторонам, но увидела только тень под одной из стен, и тут же услышала звуки рвоты, а потом сочные проклятия. Толкнула дверцу, ведущую в лачугу. Старуха сидела на разворошённой лежанке и держала в руках лохматого чёрного паука. Ногтями, напоминающими потрескавшуюся скорлупу италийского ореха, она отрывала ему в ноги, напевая при этом что-то себе под нос. Какую-то мелодию без слов и, казалось, без смысла.
– Здравствуй, матушка, – сказала тёплым голосом Катерина, поскольку по опыту знала, что именование этой жабы «матушкой» и учтивый тон настраивают ведьму на благосклонный лад.
