«Демократическая платформа» считала, что ошибочен был выбор социалистической ориентации партии, и особенно – Октябрьская Революция.
«Платформа ЦК», сторонники Горбачёва, к 1991 году объявили в подготовленном ими «Проекте Программы КПСС», что ошибкой был «раскол между большевиками и меньшевиками».
Ленинградское «Движение коммунистической инициативы» основной ошибкой считало «реформы Косыгина 1965 года».
«Большевистская платформа» – XX съезд и политику Хрущева.
«Марксистская платформа» считала трагической ошибкой X съезд, поражение «рабочей оппозиции» и запрет партийных фракций.
КПСС утонула в разговорах о прошлом и реальных или мнимых исторических ошибках – и забыла о будущем. Чем это в итоге закончилось, хорошо известно. Но вслед за ней утонуло и всё общество.
Когда было объявлено, что главная ошибка – существование самой партии большевиков и Октябрьская революция, определились ещё два противостоящих сектора. Один, взявший в 1991 году власть, утверждал, что хороша была Февральская революция и плоха Октябрьская. Другой, оказавшийся тогда в оппозиции, но застолбивший за собой существенное влияние во власти сегодня, утверждал, что всё зло было уже в Февральской революции и в свержении монархии. Есть и те, кто считает, что порочна была и отмена крепостного права. И такие, которые полагают порочными реформы Петра. И даже те, кто считает злом принятие христианства, – но это уже экзотика.
Вполне естественно, что официальное отречение от Октябрьской революции и Советской власти неизбежно ведёт к осуждению Красных, а значит, к прославлению Белых, отречение же от революции как таковой – к прославлению дореволюционных порядков, монархии и самодержавия. Кончится это для России, возможно, тем же самым, чем кончилось для КПСС, но сейчас речь идёт о другом. Подобное самоопределение в альтернативах, существовавших в прошлом, естественно и предсказуемо для России. Но не для Украины, Грузии или любой другой республики СССР. Формула «Советы плохи, царь и белые хороши» может оказаться привлекательна для разочаровавшегося российского комсомольца, но абсолютно чужда для разочаровавшегося комсомольца украинского, грузинского, латышского или казахского и т. д. Потому что если для кого-то в России русские цари и Колчак с Деникиным и могут представлять «несбывшееся желаемое альтернативное», то для ищущих альтернативу большевикам в республиках СССР они уж точно такой альтернативой быть не могут.
Красный – он красен, а Белый – он бел
Скандалы вокруг памятников советским воинам-освободителям уходят корнями в так называемую новейшую историю России. И поскольку России не удалось отстоять свою позицию в этом вопросе, они будут иметь и более отдалённые последствия. Проблема возникла на волне политической истерии конца 80‑х годов. Именно тогда, и вовсе не из Прибалтики, Грузии и Украины, а из Москвы пошла волна истерических криков о «секретных протоколах» к пакту Молотова-Риббентропа, об СССР как оккупанте Прибалтики и Восточной Европы, о необходимости «покаяния». Тогдашняя союзная власть практически поощряла эту истерию, а люди, ставшие позже «новой российской властью», инициировали и раскручивали эту истерику. Было создано новое пропагандистское направление – «десоветизация», которое возглавили профессора Афанасьев, Пивоваров и Зубов.
Именно в Москве, а не в Прибалтике или на Украине в 1990 году начали устранять наименования, напоминавшие о советском периоде, а в 1991‑м – сносить памятники советской эпохи. Истоки нынешней фашистской власти на Украине и в Прибалтике – в той самой «демократической России». И не только в её «демократической», но и в её «патриотической» составляющей.
В 1990‑е годы этот разрыв демонстрировался властью явно, открыто и ежечасно. Но власть была достаточно слаба и не могла в полной мере навязать свою волю обществу. Слабея с каждым годом, она уступала в этом вопросе. Если в 1992 году власть ещё пыталась просто игнорировать День Победы, то в 1996‑м она вынуждена была, заигрывая с голосами ветеранов, признать статус Знамени Победы, приравняв его к государственному знамени. Тогда, во второй половине 1990‑х, ей было уже не до культурной экспансии своих ценностей – приходилось ногтями цепляться за своё положение, каждый момент рискуя рухнуть. И шаг за шагом униженное Горбачёвым советское социокультурное начало поднималось и всё твёрже ощущало себя в противостоянии деградирующей действительности.
