Когда она очнулась, он был за океаном, а когда приехал и снял с неё бинты, она почувствовала себя девочкой-подростком, настолько ладно и аккуратно всё было на ней пригнано.
Потом умерла мама в деревне под Новгородом, она туда поехала и прожила там, на родном пепелище, четыре месяца, не снимая с головы чёрного платка даже у себя в «детской» комнате, истово молясь, соблюдая посты и простаивая службы в местной церквушке. Любовь к доктору Боргу она теперь воспринимала как помутнение рассудка, вызванное, скорее всего, психологическими, анатомическими или медикаментозными манипуляциями.
В канун нового 1995 года она вернулась в Питер. Уплатив неустойку, выгнала постояльцев из квартиры и устроила вечеринку. До прихода гостей она только приняла душ и причесалась. «Деревенский воздух делает чудеса», пропел изумлённый хор.
Засигналил телефон, и Борг поднёс маленькую игрушечную трубку к большому волосатому уху.
— Что? В Пулково? Вы с ума сошли. Я еду в противоположном направлении. Неужели в Корее нет других квалифицированных врачей? Мне наплевать, я не занимаюсь политикой.
Позади послышался тяжёлый гул: догонявший машину вертолёт ослепил мощным прожектором.
— Что за голливудские трюки, убирайтесь!..
Но связь уже прервали, вертолёт встал посреди дороги, машина остановилась. На минуту сделалось тихо. Борг повернулся к спутнице.
— Можете ничего не объяснять, — сказала Кира. — Попросите, чтобы меня отвезли обратно в город. Я ещё успею вернуться на свой день рождения.
— Нет, нет, это уже слишком. Я вас похитил, а теперь ещё и вынужден бросить на половине дороги. Я чувствую вину и перед вами и перед вашими друзьями. Пригласите их в мой дом. Клянусь, вас будут обслуживать по-царски. Завтра за обедом я уже буду сидеть вместе с вами, трижды клянусь.
— Поторопитесь, вас ждут.
— Вы согласны?
— А вы понимаете, что они заблюют вам все ковры?
— У меня больше нет ковров. Совершенно новое решение интерьеров.
— Они прожгут папиросами всё ваше новое решение.
— Плевать. Зато моя совесть будет спокойна.
Борг опустил стекло и отдал распоряжения. Две машины сопровождения тут же развернулись и умчались обратно в город.
— Звоните, звоните, уговаривайте, — Борг открыл дверцу и, пятясь задом, поцеловал Кире руку. — Миссия будет выполнима! — подмигнул он, захлопнул дверцу и, прикрываясь воротником от поднятого бурана, пошёл к вертолёту.
Машина прибавила обороты, оторвалась от дороги и, накренившись вперёд, стремительно умчалась в темноту. Кира достала из сумочки трубку, вздохнула и набрала номер.
Оркестр делал очередной перерыв, поэтому я услышал сигналы своего телефончика. Пытаясь перекричать общий гул, он надрывно, старательно и без ошибок, выпискивал марш гномов из диснеевской «Белоснежки».
— Хей-хо, — сказал Гусев, усаживаясь на своё место.
— Слышу… — я достал телефончик. — Да.
Берёзкина сидела рядом с «орангутангом», тоже держала трубку, махала рукой и улыбалась.
Зюскевича с нами уже не было. Однажды он, схватившись за рот, выбежал в туалет и больше не вернулся. После Гусев утверждал, что видел из оркестра, как за Зюскевичем из разных частей зала, словно тени, проследовали люди. На фоне слухов о предстоящей Нобелевской премии и учитывая секретность его работы, в это можно было поверить. Даже если это показалось, это нормально.
— Что такое? — поинтересовался Гусев.
— Предлагает переместиться в гости к этому…
Подсела Берёзкина, и мы втроём выпили.
— Ты так и будешь… курсировать? — сказал Гусев.
— Правда, поехали, у него здорово.
— Куда, к Боргу? — я тревожно встрепенулся.
— К какому ещё… моргу? В гости к Георгию Семёновичу.
— Разве его фамилия не Борг?
— Его фамилия Кварцхава.
— Но он пластический хирург?
— Он владелец медиа-союза. Один из богатейших людей Европы. Телевидение, радио, модные журналы… Знаешь, что он сказал? «Ларысочка, кирасавица, ти будешь лицом жюрнала. Сипециально для тебя: жюрнал „Женьщин бальзаковского возраст“».
— Он уже много выпил?
— Нет, он вообще не пьянеет.
— Почему же он называет тебя Ларисой?
— Он так шутит. В действительности он говорит без акцента. Он еврей, а не грузин.
