Все настройки отсылали его туда же, плюс вольтаж на отдачу резко усилился. Под матюги стали шевелиться остальные зомби. Улыбаясь Максу, разлили по 200 кубиков и усадили непьющего неверующего в кресло перед монитором, разместившись сами за круглым столом. Начиналось утро обыденного опохмела…
Человек потихоньку стал терять дар речи: после второго разлива стали отчётливо проявляться не только имеющиеся программы, но и откуда–то всплыла «Немецкая волна». Повторяю: Макс не пил ни грамма! Ему оставалось лишь выбирать между метафизикой и разумностью неживой природы. Хорошо хоть, что не перекрестил со словами «Свят, Свят!» перед уходом.
В общем, беда была с ящиком. Чтобы получать качественное изображение выхода было два: либо искать в нём дырку, куда спирт заливать, либо спиться самому окончательно. Для решения проблемы существовали, опять–таки, два пути. Интенсивный: попытаться наладить прибор самому (в ЛТП его, что ли отправлять?) и экстенсивный — получить изображение на разных каналах путём увеличения числа приборов, поскольку первый ремонту не подлежит.
Я пошел по второму: приволок ещё несколько цветных, поставил их пирамидкой и рядышком, вывел всё это Церетелевское сооружение на одну антенну и задал каждому свою функцию. А этот, гад, всегда в углу стоял в резерве, зная, что когда–нибудь и его время придёт, что–нибудь да сдохнет! И, ведь, порой приходило!..
* * * Поднебесье. Часть 2.
Почему, собственно «Поднебесье»?
Просто всё это находилось на 14‑м этаже пятнадцати этажной свечки, и из–за периодически бастующих лифтов, гулять наверх, на крышу, было гораздо ближе, нежели спускаться вниз и потом пешим ходом шкандыбать обратно.
Летом — особенно: загорать ползали исключительно вверх, на гудроновую лысину, и принимали солнечные ванны до полного прилипания халявных газет, прихваченных с собой (подбрасываемых в свой, плюс соседние почтовые ящики), и разложенных подстилок к битуму, бежали отмывать прилипающие пятки обратно.
Прелесть была в том, что с высоты этого Монблана, мы преспокойно разглядывали разлёгшееся загорающее мясо женского пола на крышах соседних девятиэтажек, пребывающее в полной уверенности, что его никто не увидит. Наивные! Комментариям в духе Баркова, Лаэртского, да Жарикова из «ДК», позавидовал бы любой порножурнал! Эротика с пользой для здоровья! Плюс — в «воздушки» неплохо было прятать для охлаждения пиво и другие малополезные напитки, да и душ был поблизости, внизу. Минус менты и гопота, в общем, филиал Майами для эскапистов и раздолбаев!
По поводу этажности. Захотелось мне при въезде туда перетащить пианино: старенький «Красный Октябрь», с предыдущего местообитания. Обратились в шумевшую тогда фирму «Найдёнов и компаньоны». Там ответили: «Яволь! Сообщайте адрес, ждите после двух!». Я, со спокойной душой, оставив народ с наказом принять и расплатиться, с утра укатил по делам.
Приехав часам к 10-ти вечера, в полной уверенности, что фоно давно дома и останется лишь осмотреть царапины да поднастроить, застал злую похмельную тусовку, требующую поправки организмов. Пианино не было.
Отправив гонцов на угол, стали звонить диспетчеру: «Машина выехала в адрес!». И всё — ни во сколько отчалила, ни когда прибудет… Тётка не врала. Затерявшиеся Гераклы прибыли. После двух, как и было обещано. Ночи. С пианино.
В начале третьего в дверь позвонил в жопу пьяный бригадир — удостовериться, туда ли они заказ довезли, хлопнул стакан водки и удалился, шаркнув обеими ножками, вниз. Мы глянули в окна, узрели инструмент и сели спокойно продолжать начатое. Где–то, минут через сорок, откуда–то из Преисподней, стали доноситься звуки, отдалённо напоминающие вариации на тему «Чижика — Пыжика».
Спустившись вниз, в районе третьего этажа, мы застали весёлую компанию со стоящими бутылками на верхней крышке, культурно отдыхающей под собственную музыку. Причём, попросившую у нас водички на запивку.
Мозги–то мы им вправили, но эти сволочи, постоянно тормозя, уставали через пролёт, раскладывали по–новой выпивку и закуску и концерт продолжался. Фигня эта длилась часа два… Сказать, что соседи были счастливы, это обозвать Нину Хаген — Эдитой Пьехой.
