книге, прямыми словами. /Цитирую кредо В.Сербиненко : "об
щественые идеалы... не отрицающие... прошлого и настоящего
истрии"./ Есть и обьяснение практически-конкретное: вторже
ние в ход истории оборачивается большой кровью; это и сказа
но словами, и показано образно.
Другая проблемма - человеческая, личностная. Антон пони
мает что обязан остаться в сороне, но это ему невыносимо, он
говорит: "Сердце мое полно жалости". И все же он бездейству
ет. Убивают и пытают его друзей, бьют до полусмерти его са
мого, но он терпит до последнего и лишь в приступе отчаяния
с боем идет во дворец и убивает палача Рэбу.
Еще раз: главная тема "Трудно быть богом" Абсолютно ясна
и четко сформулирована. Вмешательство и исторический процесс
- "утопизм" - недопустимо.
Идея, как легко заметить, прямо отвергающая то, в чем об
виняет Стругацких В.Сербиненко. Естественно, об ее присутс
твии в книге он умалчивает. А над лчной трагедией гуманиста
он, грустно сказать, глумится - "соблюдая при этом известный
порядок", как один из героев Сарояна. Правда, герой этот
плакал от жалости к людям, но каждому свое... Сначала критик
говорит, что "Антону... и другим героям придется еще не раз
"пожалеть" о несовместимости гуманистических запретов с эф
фективной и молниеносной "помощью". Тут сразу вопрос: почему
иронические кавычки у прекраснейших слов в человеческом лек
сиконе - жалость и помощь? Кому из порядочных людей не хо
чется помочь страдальцам, кому не унизительно сознание собс
твенного бессилия? Иронический тон надо как-то обьяснить, и
это делается простейшим образом: Антон - бесмысленная пус
тышка. В.Сербиненко пишет: "Романтический герой и не заме
тил, что... он оказался способным на предательство... "по
хотливой кошки" - доны Оканы". Ну, это сказано недостаточно
сильно: Антон виновен в ее гибели, но критик почему-то забыл
о страшном раскаянии героя, из-за которого он едва не сошел
с ума, о психической ошибке, послужившей одной из причин
заключительной трагедии - прорыва с обнаженными мечами в
убежище дона Рэбы.
Этот поступок обезумевшего, потерявшего над собой власть
человека критик трактует совсем уже странно. Приходится за
подозрить, что он не прочел книгу до конца - иначе он не мог
бы написать: "Право на убийство ему было предоставлено впол
не буднично - высшим земным начальством в лице дона Кондора:
"Убить, физически убрать...". Дон Кондор не "начальство", а
старший товарищ; ое не предписывает Румате убийство - да и
по тексту так "Тебе НАДО БЫЛО убрать дона Рэбу" /выделено
мной - А.З./. Кондор упрекает Румату за преданность импера
тиву "не убий" в прошлом, когда было еще не поздно ПРЕДОТВ
РАТИТЬ кровопролитие, убив Рэбу.
Уместно задать В.Сербиненко вопрос: как он относится к
тому, что прототип Рэбы Берия был расстрелян прежде, чем он
успел восстановить сталинизм в ухудшенном, если можно себе
такое представить, варианте? И не спрашивал ли он себя, с
тоской и горечью, почему никто из старшего поколения не имел
мужества убить Сталина во-время?
Да, вот еще что: этот вопрос Кондора вызывает у Антона
возмущение, у его друга Пашки - тем более... Но В.Сербиненко
непреклонен. Он уверяет нас,что "Антон-Румата не задумывает
ся". Не только о доне Окане, но и о том, что в этой ситуа
ции" остаться человеком очень трудно". Боже мой, да об этом
он только и думает! Главное, что его угнетает: средневековье
засасывает его, он вынужден выдавливать из себя "благородно
го подонка"... И вопреки всему тексту книги критик подводит
нужный ему итог: "Отсутствие элементарной независимости мыс
ли неотвратимо оборачивается для героя подчинением, самым
что ни на есть прямым и грубым. Полубог Румата - почти уже
идеальный винтик набравшего космические обороты механизма
Утопии". Правильно - идеальный винтик; верно - механизма
Утопии; вопрос - какой Утопии. Не той, которую сочинил за
авторов В.Сербиненко, в которой царит дурной общественный
идеал, А той, которую изображают Стругацкие. Антон - "вин
тик" /сохраним этот одиозный термин/ милосердной системы,
ибо следует закону милосердия до предела своих возможностей.
