[Тути] Ноябрь 1964
Нельзя допустить, чтобы расстояние и затрудненность переписки привели нас к разобщенности. То, что у нас было и есть – будет всегда, пока мы оба не почувствуем, что взяли друг от друга все и оставаться вместе для нас – только бремя и рутина. Так ли мы чувствуем? Конечно, нет!
С тех пор, как я написал первые строчки этого письма, прошло несколько дней. За это время мы успели проделать 55-километроеый марш быстрым темпом, продолжавшийся целую ночь, а сейчас начинаем групповые учения. Вышел я на марш с температурой, с сильной болью в горле, я и сейчас еще болен. За время учений все пройдет. В следующий четверг начинаем тренировки по отделениям и через две недели отправимся, наконец, на курс парашютных прыжков и кончим на этом тиронут. Считаем оставшиеся до курса дни.
Спали ночью как мертвые и теперь полны сил. В километре от лагеря ("Опасно! Вход воспрещен! Открываем огонь!") есть бедуинский колодец. Нынче утром, в субботу, пошли туда, набрали воду в ведра и устроили ''душ". Нам с Яиром удалось даже достать три кубика супа и разжечь в тени костер.
Вот вкратце все, что произошло вчера и сегодня. Забыл рассказать, что вчера шестеро представителей нашей роты беседовали с командиром батальона о наших проблемах, о настроениях в роте и т. п. Говорили о всяких пустяках, но так как командир человек приятный, то и разговор с ним был приятный, хотя и несколько длинноват.
Что еще? Больше нет новостей. Я по тебе скучаю, Тути. Нет времени писать.
Недавно случилось нечто, захватившее все мое внимание. Есть у меня в парашютных войсках друг, отличный парень. Нет смысла о нем писать, ты его не знаешь, а описать его невозможно. И вот недели две назад, во время ночных учений, в него попала пуля. Сейчас он в больнице, питается через трубку, и неизвестно, поправится ли.
Попытаюсь писать чаще, хотя вышеизложенное – не единственная причина моего молчания. Я просто не мог писать.
14. 11.64
Дорогие и любимые мама, папа, Биби и Идо!
Сейчас вечер, мы ложимся спать. Среди ночи, правда, может в любой момент прозвучать тревога, и мы со всем снаряжением должны быть готовы к бою. Опасаясь тревоги, некоторые спят в ботинках, не снимая их по неделе. В результате у многих ноги буквально гниют. Речь, естественно, не обо мне. И все сплошь, по понятной причине, – чтобы ночью не замерзнуть – спим в одежде.
Мой сосед, парень из Хадар Раматаим, сидит в настоящий момент у палатки и смазывает перед сном оружие при свете той самой свечи, при которой я пишу это письмо. Я свою винтовку уже почистил. Нам кажется, что наши винтовки ржавеют быстрей, чем другие виды оружия. Не смажешь ее на ночь, и утром она вся покрыта желто-красной ржавчиной.
Кончили серию учений и немедленно приступили к следующей. Вчера в 6.30 утра закончили 55-километровый марш. Шли быстрым ходом 11 с половиной часов, нагрузка как обычно: боевое снаряжение и оружие. Марш в таком темпе мы уже проделывали и будем проделывать еще много раз. Скорость движения 6 – 6,5 км в час (с учетом того, что примерно через каждые два часа есть перерыв на несколько минут и один раз – на четверть часа)* После 50- 60-ти км трудно придерживаться заданного темпа, потому что ноги горят, буквально пылают. Мозолей я не натер, но, как и все, чувствовал, как горят ноги. Во- обще-то я в порядке. В конце тиронута (очень скоро) нам предстоит в том же темпе 120-километровый марш. Пройти его надо меньше, чем за 24 часа. По правде говоря, перед последним маршем у меня серьезно болело горло, и я не мог произнести почти ни звука. Дома я уже лежал бы, как пай-мальчик-, в постели, но здесь это считается за ничто. И по окончании марша – видели вы такое чудо? – я не только не разболелся сильнее, но, кажется, немножко поздоровел, а сегодня, полностью отдохнув и выспавшись (в пятницу ночью), я совсем здоров.
Через несколько недель начинаем курс парашютных прыжков. Все уже с ума посходили в ожидании этой минуты. Хоть бы уж она настала) Мы прошли такой долгий путь, что курс этот для нас – как конфетка в конце пути. Словно маленькие дети, которым не дают обещанной конфеты. Говорят, что этот курс – самая легкая часть службы. То есть тренировки в течение дня – совсем не легкие, но, по крайней мере, ночью спят достаточно и еда великолепная (курс организован на одной из центральных баз страны, и там есть все – еда, душ, бараки и т. п.). Курс включает 7 прыжков с парашютом и – по крайней мере для нас – не представляет серьезной проблемы. То, что предстоит после него – другое дело. Тут нас ждут трудности. Но всему свое время.
