литографию у себя в комнате или мастерской». Эта же мысль вдохновляла его и в последние
годы жизни: «А ведь неплохо трудиться для людей, которые даже не знают, что такое картина!»
И вот против Ван Гога – «вождя экспрессионистов», против Ван Гога, созданного
ажиотажем коллекционеров и теми критиками, которые, по словам художника, «живут только
среди картин, которые сравнивают с другими картинами», выступил Ван Гог – автор писем,
Ван Гог – «человек среди людей», Ван Гог – художник, девизом которого были слова: «Нет
ничего более подлинно художественного, чем любить людей». Публикация писем принесла
Винсенту более широкую и громкую славу – славу выдающегося человека, ибо, прежде чем
написать такие письма, какие он написал, ему нужно было прожить такую жизнь, какую он
прожил. А жизнь его была ежедневным подвигом. Читая его письма, диву даешься, откуда
человек, который годами жил впроголодь, месяцами сидел на хлебе и кофе, без горячей пищи,
одинокий и больной, и, наконец, совсем изолированный от общества в убежище для
душевнобольных, черпал силы для жизни, для творчества? Только из своей любви к искусству,
из дружбы и бескорыстной помощи брата? Без сомнения, и то и другое играло очень большую
роль в его жизни и творчестве. «В жизни, да и в живописи я могу обойтись без бога, но я, как
человек, который страдает, не могу обойтись без чего-то большего, чем я, без того, что
составляет мою жизнь, – возможности творить». Исключительно высоко ценил он и дружбу
брата: «…если бы не твоя дружба, меня безжалостно довели бы до самоубийства: как мне ни
страшно, я все-таки прибег бы к нему». И, однако, главным, что поддерживало в нем
жизненный огонь и творческие силы, была любовь к людям, вера в их более счастливое и
светлое будущее. «Хочешь знать, на каком фундаменте можно строить, сохраняя душевный
покой даже тогда, когда ты одинок, никем не понят и утратил всякую надежду добиться
материального благополучия? Этот фундамент – вера, которая остается у тебя при любых
условиях, инстинктивное ощущение того, что уже происходят огромные перемены и что скоро
переменится все. Мы живем в последней четверти века, который, как и предыдущий,
завершится грандиозной революцией. Но даже предположив, что мы оба увидим ее начало в
конце нашей жизни, мы, конечно, все равно не доживем до лучших времен, когда великая буря
очистит воздух и обновит все общество. Хорошо уже и то, что мы не дали одурманить себя
фальшью нашего времени и в его нездоровой гнетущей духоте увидели признак надвигающейся
грозы. Надо говорить так: нас еще гнетет удушливый зной, но грядущие поколения уже смогут
дышать свободнее».
Это предчувствие революции, эта вера в обновление общества, его институтов, нравов и
искусства определили общественно-политические и эстетические взгляды художника. Поэтому
во всех актуальных вопросах времени – будь то выступление угнетенных против угнетателей
или борьба «искусства для народа» против «искусства для искусства» – Винсент, как правило,
твердо стоял на передовых, последовательно демократических и реалистических позициях. А
так как и сами эти вопросы, и предложенные Ван Гогом решения их не утратили своего
значения и для наших дней, для современной общественной и художественной жизни, его
письма представляют не только исторический интерес. Они и сегодня служат человечеству в
его борьбе за более светлое и счастливое будущее.
Ван Гог очень долго искал для себя форму служения людям и, наконец, после
мучительных поисков, нашел ее в ремесле художника, потому что, «будучи художником, –
поясняет он, – в большей мере чувствуешь себя человеком среди людей, чем живя жизнью,
которая основана на спекуляциях и при которой приходится считаться с условностями». Но и
будучи художником, Винсент, естественно, не мог освободиться от «спекуляций» и
«условностей» буржуазного общества. Вся его жизнь, каждый листок его писем
свидетельствует о ежедневных столкновениях с буржуазной действительностью – с
всесильной властью денег, с жестокой борьбой за существование, с ханжеством и лживой
моралью, с пустым и банальным официальным искусством.
