Письма Сергея Довлатова к Владимовым - страница 17
Что касается рецензии Тудоровской на «Ремесло»[89], то хочу настоятельно попросить вас — никогда и никаких рецензий не печатать «из симпатии к своему автору», если эти рецензии почему-либо вам не нравятся. Я не хотел бы говорить, что она пишет плохо, хотя бы потому, что Тудоровская очень внимательна ко мне, и в то же время я не хотел бы говорить, что она пишет хорошо, хотя бы потому, что это значило бы — мое одобрение ее похвалам в мой же адрес. (Простите за муторную стилистику.) Короче, умоляю вас всегда действовать, исходя из своих правил и вкусов.
Некрасова от всей души поздравляю с 75-летием и уверенно прошу вас поставить под поздравлением имена Парамонова, Вайля и Гениса. Мою фамилию ставьте всюду, где сочтете нужным, — я люблю покрасоваться.
Как уже говорилось по телефону, я забыл о чести и продал в газету «Панорама» несуществующую эротическую повесть о любви эмигрантки Муси Татарович и гангстера-латиноамериканца Рафаэля[90]. Распущенная, но симпатичная женщина Татарович олицетворяет собой эмиграцию и даже Россию, а Рафаэль олицетворяет Запад. Уверяю вас, что эта страшная чушь ни при каких обстоятельствах не могла бы появиться в «Гранях». Как только (если) напишу что-то стоящее, сразу же отправлю вам.
Что же касается ваших дел, то в качестве рецепта и даже заклинания остается лишь процитировать слова, помещенные на зеленой обложке одного совсем не зеленого автора, а именно — «Не обращайте вниманья, маэстро!»[91] и — соответственно — не прерывайте работы. Кстати, последние записи Окуджавы производят исключительное впечатление. «Эмигрант с Арбата» и «Римская империя»— шедевры. И стихи замечательные. С другой стороны, я уже года три слышу о каком-то немыслимо популярном в Союзе Александре Розенбауме. И вот мне дали его кассету — это страшная дешевка. Пародия на Высоцкого, но без точности, без юмора, а главное — без боли. Вырисовывается какой-то ряженый уголовник Милославский в роли Хлопуши.
Однако письмецо затянулось. Да, что вы решили насчет Сагаловского? Днем получил от него цикл стихов «Занимательная физика». Стихотворение про закон Архимеда кончается так: «Им определение дано, век оно умы людей тревожит, телу, погруженному в говно, никакая сила не поможет»[92].
Обнимаю вас. Будьте здоровы.
С. Довлатов
22 июня (1986)
Дорогие Наташа и Георгий Николаевич! Мы тут не знаем, чем закончилась вся эта история, но, предполагая худшее, обнимаем вас и просим не падать духом[93]. Хотелось бы знать, какие у вас перспективы в смысле пропитания, и вообще, что будет дальше? Не может ли произойти чего-то такого, в результате чего вы окажетесь в Америке? Во всех случаях, как писал Зощенко — литература продолжается[94].
Представляю себе, как из-за всего этого сходит с ума Н. Е.
Если будет возможность, черкните в двух словах, как развиваются события. А я сообщу всем заинтересованным лицам в Америке.
Ваш С. Довлатов
20 сент. (1986)
Дорогие Наташа и Георгий Николаевич!
Я не спрашиваю — как ваши дела, поскольку догадываюсь, что вы находитесь в эпицентре разговоров, отношений, слухов, деловых попыток и так далее, то есть претендовать на длинное письмо от вас было бы нахальством. В общем, я ни о чем не спрашиваю, а наоборот, сообщаю, что мы вас любим, уважаем и надеемся еще с вами поработать. Все помнят, что Владимов был единственным нормальным редактором на Западе.
Должен сказать, что я преисполнился отвращением ко всякому печатному слову и ушел, как говорится, в частную жизнь, а именно — получил в подарок трехмесячную таксу. Таксу зовут Яша, полное имя — Яков Моисеевич, в честь Андрея Седых.
В Нью-Йорке ничего не происходит (кроме скучноватых драк, учиняемых Шемякиным в недорогих русских ресторанах), все разобщены, никто ничего не читает, да, кажется, и не пишет.
Лично я с периодической печатью никаких дел иметь не желаю, да и она, печать, не слишком за мной охотится. Радиоскрипты в «Панораме» — это не считается.
Разумеется, Поповский всем говорит, что Владимов пострадал из-за недооценки Поповского.
