— Ну и что же вы сделали?
— Я решил отравиться газом. Друзьям, приятелям, всем своим знакомым я написал и разослал письма следующего содержания: «После того как наша команда потеряла звание чемпиона, мне опостылел белый свет. Особенно сейчас, после поражения на последнем матче, я не могу больше жить и кончаю жизнь самоубийством. Бог даст, скоро свидимся». Затем я пришел домой, тщательно заткнул все отверстия, открыл газовые краны и растянулся на полу. Прошло около получаса. Я начал ощущать в себе какую-то легкость, умиротворение. На душе у меня становилось спокойно, сердце наполнилось радостью. Вот странное дело! «Значит, когда человек умирает, он себя так вот и чувствует, — сказал я себе. — Знал бы я раньше, что смерть так прекрасна, так разве стал бы столько терпеть ради жизни?»
В это время сильно застучали в дверь. «Должно быть, ангелы слетелись», — подумал я и никак не мог решить — открыть мне дверь или не открывать. Раз я умер, то открывать дверь — не моя забота. Уж если это ангелы, то им что дверь, что стена — все равно войдут. Так оно и случилось. Они приналегли на дверь и вошли… И что я вижу: все, кому я адресовал свои прощальные письма, все пришли.
— Значит, вы не вынесли разлуки со мной, и тоже себя убили. Вот это называется дружба! — сказал я. А дни в ответ:
— Ты что, с ума сошел?
— Что значит — с ума сошел? Разве мертвецы бывают сумасшедшими? Да разве я не умер?
— Какое там умер — да ты здоровехонек, — отвечают они.
Тут я сказал:
— Извините, друзья, — я умер и очень доволен этим.
А они спрашивают:
— А каким образом ты покончил с собой?
— Отравился газом.
Не успел я это сказать, как раздался хохот:
— А где же взялся газ для такого дела? Из этого крана поступает не газ, а воздух, причем самый чистый, так что больные, которые из-за безденежья не могут поехать куда-нибудь подышать чистым воздухом, сейчас припадают носом к кранам и дышат. Да и есть ли еще где-нибудь в Стамбуле чистый воздух, кроме как в газовых трубах? Он очень помогает против чахотки. Смотри, как надышался ты чистого воздуха, так у тебя даже лицо порозовело.
— Значит, неспроста я чувствовал в себе какой-то прилив бодрости и думал, что это смерть. А выходит, это от газа, — огорчился я.
— А вы бы приняли большую дозу снотворного, — сказал я юноше.
— Я принимал, — ответил он. — Но разве вы совсем не читаете газет? Разве газеты не пишут каждый день о молодых девушках, которые кончали самоубийством, приняв несколько таблеток снотворного, и были спасены? А ведь никто их вовсе и не спасал. Теперешние таблетки — местного производства, и потому «действуют сильно». Примешь одну штуку — и на неделю теряешь сон. Такие теперь таблетки…
— А вы бы приняли импортные пилюли.
— Да где же их взять? Не только снотворное, но и никакие другие лекарства из-за границы не поступают. Теперь мы глотаем свои собственные пилюли… Затем, эфенди мой, я решил выпить яд. И по мере того как я каждый день пил самый сильный яд, я день ото дня наливался силой. И удивительное дело: попивая так эти яды, стал я здоров, как Самсон. За что ни возьмусь рукой — все ломается. «И что бы это было такое?» — недоумевал я и отправился к доктору. Доктор сказал:
— Все понятно… Вы уроженец Стамбула?
— Да.
— Ну вот, яд вам и полезен. И напротив — поедете вы в какое-нибудь место, где воздух абсолютно чист, не загрязнен, и там вы будете задыхаться. Вы привыкли к издающему зловоние мусору, который скопляется на стамбульских улицах. Вы притерпелись к пыльному, грязному воздуху Стамбула. Да что об этом, приятель, одна вода в Золотом роге чего стоит! От этой водицы идут ядовитые испарения, от которых мужчины теряют свою мужскую силу, а женщины становятся бесплодными. Ты стамбулец, твой организм свыкся с ядом, и пока ты принимал яд, чтобы умереть, ты, славу богу, день от дня становился крепче…
— А вы бы взяли веревку и повесились, — сказал я.
— Ты что ж, думаешь, я не делал этого? Иду я и покупаю самую прочную веревку. Но только повисну, как веревка рвется. И веревки-то гнилые, брат мой.
— А ты бы перерезал себе вены бритвой.
— Говорят, так сделал в свое время султан Азиз. А ну-ка, попробовал бы султан Азиз перерезать себе вены нынешними бритвами. Ведь эти бритвы и бороду не бреют, так где уж им перерезать вену. Это просто заржавленные железки.
