, проверять их решения, предлагать новые, выявлять заблуждения, разыгрывать бесконечные шахматные партии. Ты знаешь, в какую форму были одеты немецкие солдаты, русские, австрийские, китайские ― от фуражки до сапог. Спроси тебя ночью о военной форме такой-то армии в такой-то войне, и ты за минуту, в мельчайших подробностях расскажешь всё о пуговицах, лентах, полосочках, козырьках:
Мундиры, ментики, нашивки, эполеты.
А век так короток – Господь не приведи…
Критики и биографы любят распиливать талантливых людей на проповедников, художников, мыслителей, например, ― в то время как Толстой-художник писал то-то, Толстой-проповедник не находил себе места. Так и тебя придется распилить на историка и командира штаба. Раздвоение очевидно. Если бы тебе удалось соединить эти полюса, притянуть землю к небу! Здесь, на пересечении чуждых друг другу зарядов, в громе и молниях рождается мысль, всемогущая и бесконечная в любую из сторон:
Я пропастям и бурям вечный брат,
Но я вплету в воинственный наряд
Звезду долин, лилею голубую.
Английский математик и философ Бертран Рассел сказал: «Многие скорее расстанутся с жизнью, чем пошевелят мозгами, и расстаются-таки». Но ты жив, и тебе дана возможность ими шевелить, тем более ты обладаешь таким опытом.
Помнишь, что всегда тебя спасало на войне, что наделяло смыслом эту жизнь и ту чертовщину:
Полдня они палили наудачу,
Грозя весь город обратить в костер.
Держа в кармане требованье сдачи,
На бастион взошел парламентер.
Поручик, в хромоте своей увидя
Опасность для достоинства страны,
Надменно принимал британца, сидя
На лавочке у крепостной стены.
Что защищать? Заржавленные пушки,
Две улицы то в лужах, то в пыли,
Косые гарнизонные избушки,
Клочок не нужной никому земли?
Но все-таки ведь что-то есть такое,
Что жаль отдать британцу с корабля?
Он горсточку земли растер рукою:
Забытая, а все-таки земля.
Дырявые, обветренные флаги
Над крышами шумят среди ветвей…
«Нет, я не подпишу твоей бумаги,
Так и скажи Виктории своей!»
Стихи замечательные о другой войне. Симонов, известный, прежде всего, поэтическим осмыслением Великой Отечественной, в классификации великого исследователя российской культуры и вдумчивого знатока советской истории – Льва Аннинского, не входит в сообщество 12 поэтов-апостолов ВОВ, а отнесен к другому кругу ― красной масти, хотя и написал о той страшной войне больше всех. Почему? Если говорить о возрасте ― он был всего на 3 года старше самых младших «мальчиков державы». Не в возрасте дело. Может, был дружен с советской властью? Но ведь и утонченный лирик Межиров прославился другими, громовыми строками:
Сквозь века,
на века,
навсегда,
до конца:
― Коммунисты, вперед! Коммунисты, вперед!
Слуцкий же выступив против Пастернака, позднее, со свойственным ему железным прямодушием, признался: «Сработал механизм партийной дисциплины». Я не хочу выискивать ошибки и компромиссы поэтов, а хочу понять, почему Тряпкин, по ранжиру уважаемого мной Аннинского, ― апостол, а Симонов ― нет.
Да, из 12 апостолов никто не получил шести сталинских премий, но «по-маленькому» ходили, то есть ошибались ― все. Апостолов же было 13, вместе с Иудой. Если не попадает Симонов к 12 из-за того, что сладил с советской властью, то и 13 апостолом мой язык не повернется его назвать.
Романы Булгакова «Мастер и Маргарита», Хемингуэя «По ком звонит колокол» в СССР вышли в свет благодаря Константину Симонову, а также с его помощью вернули читателям романы Ильфа и Петрова. Участвовал он и в кинематографической судьбе Алексея Германа и других художников и литераторов.
Творчество Симонова мне знакомо, а вот с поэзией Николая Тряпкина я начала знакомиться недавно и честно признаюсь, прочтя несколько стихотворений, знакомство закончила, потому что от его стихов, как мой друг называет это ощущение, ― словно наждачной бумагой по мозгам. Наверняка у этого поэта найдется хорошая строка, но стоит ли в поисках алмаза переворачивать тонну ветоши?
Впрочем, о военной поэтической плеяде мы с тобой не раз беседовали. Здесь мы говорим на одном языке, и, надеюсь, ты понимаешь мои аналогии. Многие из тех, кто смотрел фильм Льва Аннинского «Мальчики державы» сетовали на то, что среди них нет Юрия Давидовича Левитанского:
