Когда рождающиеся сегодня дети достигнут моего возраста, при нынешних темпах на Земле будет вчетверо больше людей, чем теперь.
И все это прибавление семейства будет участвовать в дележе ограниченных ресурсов планеты. К тому же бедные[1] ныне страны с их бурно растущим населением достигнут сегодняшнего уровня промышленных стран, а богатые многократно повысят свой уровень. Непрестанное размножение и неуклонно растущая надобность в мировых ресурсах — неразрешимое уравнение.
Возьмем хотя бы продовольствие: к концу столетия в бедных странах его потребуется втрое больше, чем теперь. Только патологические оптимисты способны убедить себя и пытаться внушать другим, что задачу можно решить технологическими трюками. Сейчас проходит испытание затея с заманчивым ярлыком «зеленая революция». Обещают добывать больше белка из истощенных почв, применяя новые высокоурожайные культуры. Эксперимент основан на двух предпосылках, и обе представляются одинаково сомнительными.
Земля не обогатится питательными веществами лишь оттого, что ее засеют более высокоурожайными гибридами риса и пшеницы. Так что первая предпосылка — внесение огромного количества искусственных удобрений в истощенные почвы голодающих стран, в двадцать пять раз больше того, чем эти страны теперь располагают. Производство искусственных удобрений требует немалых энергетических затрат; наличных запасов ископаемого топлива не хватит, чтобы в полной мере развернуть «революцию». К тому же почва — сложный живой организм, ее нельзя превращать в сильно упрощенную химическую фабрику, она от этого разрушится. В перспективе земле не прибавляют плодородия, а как раз наоборот. И ведь новые уязвимые гибриды — возможные жертвы различных болезней. Отсюда вторая предпосылка «революции» — опрыскивание полей огромным количеством биоцидов, с риском для здоровья самих людей.
Резко упрощая, можно сказать, что голодающим странам предлагают краткосрочный способ прокормить свое население, в это же время разрушая их почвы и отравляя людей. Непродолжительная, в десяток-другой лет, отсрочка всемирного голода покупается ценой неминуемой катастрофы. Пытаться временными средствами решить долгосрочную проблему — значит прибавить еще один просчет в ряд ошибок нашего воображения.
Все говорит за то, что мы приближаемся к эпохе жестокого голода.
Сухари на исходе, на горизонте не видно земли… Как Вы поступили бы в таком положении, сеньор Альмиранте? Предоставили бы всем медленно угасать на голодном пайке или принесли бы кого-то в жертву, чтобы спасти других?
Американские исследователи, заключив, что нет никакой возможности прокормить всех жителей Азии, Африки и Латинской Америки, где большинство появляющихся на свет уже теперь обречены на голод, рекомендуют такую стратегию: излишек продовольствия в богатых странах направлять в государства, которые еще способны добиться самообеспечения, а вот оказывать помощь, скажем, золотой стране Вашей мечты Индии, где каждые тринадцать лет прибавляется двести миллионов жителей, пустое дело, все равно ее не спасешь. Ход мысли логичный, вывод чудовищный: зажиточным странам белых предоставляется решать, каким темнокожим народам дать шанс продолжать борьбу за существование, а каким отказать.
И ведь продовольствие относится к числу возобновляемых природных ресурсов, тогда как многое из того, что мы перевозим туда-сюда через океаны и материки для повседневного потребления, извлекается из невосполнимых кладовых. Отмыкая замок Океана, Вы не могли предвидеть, что растущая мировая торговля станет орудием для опустошения кладовых, обеспечивающих основу нашего материального быта.
Если говорить о меди, необходимой для наших машин и электрических проводов, то дно сундука уже прощупывается. То же можно сказать о золоте и серебре, олове, свинце, платине. Потребление железа с середины века выросло в четыре раза; при таком уровне добычи руды и запросов современной техники рентабельных запасов достанет от силы на два столетия. Потребление заменителя стали — алюминия, используемого всего около ста лет, возросло в пять раз за три десятилетия. Основное сырье для получения этого металла — бокситы, запасы которых отнюдь не беспредельны; к тому же на извлечение алюминия из руды уходит в три раза больше энергии, чем на выплавку стали.
