1. 9 ноября 1985 г. Сергей Д. позвонил Игорю Е. (не то чтобы я держал в памяти сию роковую дату, но на следующий день было написано письмо по поводу этого звонка, хранящееся в архиве) и заявил, что намеченный визит означенного Игоря с женой к нему, Сергею Д., отменяется. Не переносится на какой-то более удобный день, а отменяется. Причин к отмене визита дано не было. Приглашение от Игоря прийти к нему в гости тоже было отклонено.
2. Не на шутку встревоженный И.Е. стал судорожно вспоминать, чем он мог заслужить подобную обиду после двадцати лет довольно тесной дружбы. Он перепробовал десятки вариантов, пытался расспрашивать Д. устно и письменно — тщетно. Причина разрыва оставалась тайной. Правда, один вариант И.Е. рассмотреть, по наивности, забыл. Этот Е., хоть и знал мировую литературу, а не вспомнил один афоризм, который сам же и выписал когда-то в свою тетрадочку, кажется, из Лермонтова. Что-то в таком духе: «Мы гораздо чаще ненавидим людей не за то злое, которое они нам сделали, а за то, которое мы сделали им».
3. Лишь два года спустя И.Е. случайно вычислил, что могло послужить поводом, толчком для гнева Д., выразившегося в столь оскорбительном поступке по отношению к старому, скажем даже, приятелю. В эти дни Д. переслал фирме Е. заказ на редакторскую работу — безнадежно графоманскую рукопись некой Дориты (Риты) Брейберг. Фирма Е. выполнила эту работу, убрав явные безграмотности, и только. Делать что-то большее за предложенную плату (80 центов за страницу) было бы просто нелепо, разорительно, невозможно. (Заметим, что супруги Е. небогаты и зарабатывают на жизнь с трудом.) Впоследствии Сергей Д. говорил, что его возмутила «недобросовестность» Е., которым он устроил этот заказ.
4. Тем не менее сознаться, что по такому поводу он порвал старые и прочные отношения, было бы диковато. Правда же состояла в том, что Е. раздражали Д. уже давно. И сильно. Д. вообще раздражают в первую очередь люди, которые в ладах с собой, с жизнью, друг с другом. Если вспомнить все дружбы Д., то легко можно увидеть, что это всегда люди (среди них есть и совершенно замечательные, но чаще — слабые, неудачливые), которым жизнь тяжела. Только с ними ему интересно, только с ними ему хорошо. Оказаться в веселой компани — самое тяжелое испытание для Д., и он любыми способами избегает подобных ситуаций. Возможно, что своим родным и возлюбленным он намеренно устраивает ад, чтобы довести их до дорогого ему состояния тоски, неуверенности, озлобления.
5. Людей же, довольных своей жизнью, Д. не переносит. Но в нем живет некое извращенное чувство справедливости. Он считает, что нельзя ненавидеть человека просто так, за здорово живешь. Для ненависти нужна причина. Нужно в чем-то обвинить неприятного тебе жизнелюбца. Как и суровая организация, распоряжающаяся судьбами людей на одной шестой части суши, он «шьет человеку дело». И так же, как она, он очень мало интересуется при этом правдой. Вот, например, ненавидит он своего молодого родственника, добрейшего и щедрейшего человека. Никаких причин для ненависти не найти, хоть ты лопни. Так он начинает рассказывать, что этот злодей за тысячу долларов продал ему очень плохой автомобиль. А не упоминает при этом, что автомобиль ему был предложен даром, а тысячу это он сам, Д., навязал в уплату, потому что мама учила его — одалживаться нехорошо. Однако не всегда вранье столь примитивно. Ибо, в отличие от пресловутой организации, Д. талантлив. И обвинения, которые он сочиняет, всегда содержат какое-то зерно правдоподобия, которое удерживает их на плаву. Кроме того, он снабжает их яркими литературными деталями, остроумными добавками. Получаются такие короткие новелки про живых людей, которые каждый с удовольствием передает дальше. То есть Д. сочиняет сплетни-самоходки, клевету с моторчиком, чаще всего — юмористическим. Ибо, увы, надо сказать печальную правду: Д. неисправимый, заядлый, порой даже бескорыстный, талантливый, увлеченный своим делом очернитель.
6. Именно несходство характеров, а не какие-то там случайные поступки, послужило причиной разрыва между Д. и Е. Вскоре у Е. появились новые друзья, знавшие также и Д. С некоторым смущением эти друзья сознались, что в течение первого года после переезда Е. в район Нью-Йорка они старались с вновьприбывшим не встречаться. Почему? Потому что все сведения о Е. они получали от их старинного приятеля Д. Его рассказы заставляли всех держаться от Е. подальше. И это было еще до разрыва! Что же должно было начаться после? И началось. В какой-то момент Д. вошел в такой раж, что начал клеветать на Е. - кому? — им самим же! Вы, говорит, продолжаете незаконно торговать моей книгой «Компромисс», хотя она принадлежит Грише Поляку. Забыв, видимо, что за пять месяцев до этого он получил от Е. последнюю дюжину экземпляров этой книги, случайно всплывшую на складе «Эрмитажа». А что про передачу денег Сосноре (несчастному глухому, который и опровергнуть вранье не сможет)? А что про «категорическое требование» Наймана не давать его рукописть в «Эрмитаж» (а тут, как назло, Найман приезжает в Америку и живет в «Эрмитаже» две недели)? Да и сейчас, в этом самом письме: «Мне, бедному, злой Е. отказал от дома только потому, что я не захотел приехать к нему и сесть у него за один стол с моими врагами Рыскиным, Вайлем и Генисом». (Припоминаю, что в прежних версиях дело, пришитое этим обвиняемым, содержало еще и «оскорбляли мою жену».) А о том, что происходило в течение шести месяцев до этого события, — ни слова.
