Вы, негодяи, порки лишь достойные,
Добра чужого воры-пожиратели.
У вас, философов, все помыслы только и направлены на пиры, тогда [b] как вы должны бы просить дать поесть (ε̉πεσθίειν), или, вернее, пожрать (ε̉πιφαγει̃ν) чего-нибудь из вашей кинической пищи - негоже мне юлить языком (χαριτογωσσει̃ν) перед вами! Это ясно из того, что описывает Алексид в пьесе, озаглавленной "Лин" [Kock.II.345]. В ней изображается Геракл, обучаемый Лином; ему велят выбрать для чтения какую-нибудь из разложенных книг. Геракл же, схватив кулинарную книгу, {73} вцепляется в нее обеими руками. Лин говорит так:
{73 Геракл же, схватив кулинарную книгу... — В очередной раз задействован комический топос обжорства Геракла (ср.: Аристофан. «Лягушки»); «реальный» повар-трагик — комическое травести персонажа повара-комика, без которого, как правило, не обходилась Средняя и Новая аттическая комедия (о роли повара в комедии см.: Berthiaume G. Les roles du mageiros. Leiden, 1982).}
Лин . Пойди, возьми какую хочешь книжицу.
[с] Перечитай заглавия внимательно
И выбери; потом в досужий час прочтешь.
Здесь есть Орфей и Гесиод, трагедии,
Херил, Гомер и Эпихарм, есть всякая
Литература. Этим обнаружишь ты
Свою наклонность.
Геракл . Вот она, беру ее!
Лин . Скажи, какая книга.
Геракл . Кулинарная,
Так говорит заглавие.
Лин . Ты истинный
Философ! Это ясно, ведь из множества
Ты сочиненье Сима выбрал.
[d] Геракл . Кто же он?
Лин . Отменный муж! Сейчас ушел в трагедию: Его первейшим поваром из трагиков Считают театралы, лучшим трагиком
Из поваров считают наниматели...
...............
Лин . Ты болен голодом.
Геракл . Что хочешь говори,
Но я проголодался, знаешь сам".
58. После того как Магн бодро пробежался по всем этим цитатам, Кинульк возопил, обращаясь к присутствовавшим философам:
[e] "Видел ты как бесновалась фасосская буря, {74} как выла?
{74 ...фасосская буря... — Имеется в виду сам создатель язвительных ямбов Архилох, который некоторое время жил на Фасосе.}
Полною мерою щедро отмстил он и без промедленья.
Прямо скажу, не похоже на споры слепца и глухого, -
как пишет в "Архилохах" Кратин [TGF2. 857; Kock.III.616]. Ведь забыл он, на какой суд выносит эти ни в чем не повинные ямбы! Однако врожденные чревоугодие и угодливое "сладкоречие" (η̉δυλογία) подстрекают его исполнять дикие песни, "бессмысленных мелодий вой под [f] гром безжалостных кимвалов" [TGF2. 857; Kock.III.616]. Прощеголяв дурным вкусом, он обходит дома честных граждан, вынюхивая, где готовят пир попышней, намного превзойдя пресловутого афинянина Хэрефонта, о котором Алексид пишет в "Изгнаннике" [Kock.II.39l; ср.229b]:
Всегда уловку Хэрефонт придумает,
Чтоб на обед попасть без взноса складчины.
Где только вывешен горшочек глиняный, -
Знак найма поваров, - с утра он тут как тут:
Стоит и ловит нанятого повара,
(165) Выспрашивает, что здесь затевается
И кто хозяин пира; если ж улучит,
Как двери отворяют, - входит первым он.
Подобно нашему достойному Магну, господин этот ради брюха не остановится даже перед заморским путешествием. Об этом написал тот же Алексид во "Вместе умирающих" [Kock.II.374]:
В Коринфе напросясь на угощение,
Наш Хэрефонт сейчас несется по морю:
Настолько сладок пир чужой!
[b] И Феопомп в "Одиссее" [Kock.I.743; TGF2. 647]:
У Еврипида, знаю, метко сказано:
Воистину блажен, кто съел обед чужой".
59. После этих слов, когда вся наша компания отсмеялась, Ульпиан сказал: "Но откуда взяли эти сладострастные грешники выражение "сладкоречие" (η̉δυλογία [см.164е])?"
На что Кинульк: "Знай же, свинина ты под соусом, комедиограф Фриних пустил выражение "говорить сладкие речи" в стихах из пьесы "Эфиальт" [Kock.I.370]:
Очень трудно, сограждане, стало сейчас
уберечься от этих нахалов.
[c] Стрекало в пальцах есть у них какое-то,
Юности цвет мизантропной!
Когда рынок обходят, со всеми всегда
говорят они сладкие речи (η̉δυλογεΐν),
Но когда заседают они на скамьях,
тут уж тем, кому сладенько льстили,
Расцарапают раны глубоко, и все,
как один, заливаются смехом".
Словом же χαριτονλωσσεΐν ["юлить языком"; ср.164b] воспользовался Эсхил в "Прометее прикованном" [297]:
А что искренне слово - узнаешь. Тошны
