[О солонине]
84. После столь продолжительной дискуссии было решено приступить, наконец, к трапезе. И вот, когда нам вынесли так называемую царицу закусок, Леонид сказал: "Друзья, Эвтидем Афинский в своем сочинении "О солонине" приводит следующие стихи о засоленной пище, якобы принадлежащие Гесиоду:
Изо всех рыб осетра с обоюдоострою пастью
Первым признать мы должны; его прежде еще называли
"Челюстью" те рыбаки, что покрывшись одеждой простою
Били его острогой. Наслаждается им и богатый
[b] Рыбой соленой Боспор, где, брюхо его нарезая
Прямоугольно и ровно, народ мастерит солонину.
Да, осетра не бесславен меж смертными род острорылый,
Коего и целиком и кусками шершавая дарит
Соль нам. Также созревших тунцов питает Византии,
[c] Скумбрий глубокопучинных и меч-рыб, откормленных жирно.
Город же Парий - кормилец испанской славной макрели.
По ионийским волнам из Гадиры, Тарента святого,
Или Кампании или от Бруттия нам доставляют
Сердце тунца-исполина, что в тесно набитых сосудах
Ждет, не дождется начала обеда.
Вирши эти, мне кажется, вышли из-под пера какого-то повара, но никак не могут принадлежать вдохновенному Гесиоду. Да и откуда ему было [d] знать про Парий, Византии, не говоря уже о Таренте, Бруттии и Кампании, когда он жил за много лет до того, как эти местности были заселены? Поэтому я склоняюсь к мысли, что стихи эти принадлежат скорее всего самому Эвтидему".
На его слова отозвался Дионисокл: "Чьи это стихи, - судить вам, мой добрый Леонид, знаменитым словесникам, однако раз уж речь зашла о солонине {112} (ΤΑΡΕΧΟΣ), то я могу привести даже пословицу, на которую обратил внимание Клеарх из Сол:
{112 ...раз уж речь зашла о солонине... — Еще одна закуска, вокруг которой в классических Афинах бушевали страсти, — находились и ревнители, и противники ее. Несмотря на то что можно было найти и очень дешевую соленую рыбу, сам интерес к ней рассматривался как отступление от норм поведения в сторону изнеженности, и потому страсть к соленой рыбе высмеивается в комедиях и обличается в речах (как у Тимокла в речах против Демосфена).}
[e] Душицу любит солонина тухлая, -
и попытаюсь рассказать кое-что об этом предмете. 85. Например, Диокл Каристийский в книге "Здоровье" пишет, что лучше всего из тощей соленой рыбы - ранние (ω̉ραι̃α) тунцы, а из жирной - взрослые. А Гикесий пишет, что и пеламиды и ранние тунцы крепят кишечник. Самые молодые тунцы очень похожи на тунцов-кибий (κύβιοι) и совсем не так похожи на ранних тунцов. {113} Точно так же, - говорит он, - есть большая разница не только между ранними тунцами Византия и всеми другими, но и всеми прочими рыбами, которые ловятся в Византии ив [f] других местах".
{113 ...не так похожи на ранних тунцов. — Несмотря на чудовищную путаницу уже у античных авторов в многообразных названиях солонины из тунца и родственных ему рыб (таких как пеламида, или бонито) разных размеров и возраста, с некоторой уверенностью можно утверждать, что ранними тунцами и тунцами-кибиями называются все-таки способы приготовления тунцовой солонины, а не виды тунца: ранние тунцы — это, если верить лексикографу Гесихию, тунцы, засоленные весной, тунцы-кибии — это «кубические», засоленные кубами куски тунца.}
Его замечания продолжил эфесец Дафн: "А вот Архестрат, объехавший целый мир ради вожделений желудка и того, что ниже, пишет:
Мосх дорогой, солонину тунца сицилийского надо
Есть, когда резать его для засолки в горшках начинают.
(117) Прелесть понтийскую, рыбу сапердиду, шлю я подальше,
Также и тех, кто ее восхваляет: немногим известно,
Что из нее и плоха и невзрачна бывает закуска.
Скумбрию три дня подряд подержи, перед тем как положишь
В слабосоленый рассол, и ешь, когда в нем пролежала
Очень недолго она. Когда посетишь ты Византии,
Град многославный, святой, умоляю, тунца молодого
[b] Съешь солонины, она нежна, ее вкус благороден.
Однако лакомка Архестрат упустил в своем перечне упоминаемую комедиографом Кратетом в пьесе "Самосцы" слоновую солонину, {114} о которой тот говорит так [Kock.I.139]:
{114 ...упоминаемую комедиографом Кратетом в пьесе «Самосцы» слоновую солонину... — Кратет (V в.), один из основоположников Древней аттической комедии, первый снабдил свои произведения элементами фантастики и откровенной небылицы-нескладухи. Подобной техникой, слегка ее видоизменив, воспользовались и его младшие современники, в том числе Аристофан. Что касается приведенного ниже фрагмента, в нем, помимо таких очевидных сказочных мотивов, как волки в перьях, слоновая солонина и черепаха-лесоруб, присутствуют и бытовавшие тогда поверья: так, считалось, что у жителей Кеоса не было календаря.}
