Светлана прошла в кухню, налила себе чаю, разложила на столе бумаги, которые ей привезла Ирма. Села на диван, принялась вчитываться в документы, хотя, положа руку на сердце, эти бумаги могли бы подождать. Даже пару недель могли бы подождать, это было вообще не к спеху. Но Светлана вооружилась ими, как поводом. Она встала и прикрыла за собой коричневую кухонную дверь с тонкой изогнутой вставкой из мутного стекла. Стало лучше. Появилось ощущение покоя и гармонии с самой собой. А когда она включила маленький кухонный телевизор на каком-то предположительно многосерийном фильме, которого не знала, не смотрела и не собиралась смотреть в будущем, стало совсем хорошо. Четыре телевизора, четыре совершенно изолированные комнаты и совершенно изолированные люди, сидящие в них. Семья Дружининых в полном составе, прошу любить и жаловать.
А Светлана впервые в жизни воспользовалась бумажным поводом, закопалась в цифрах и отчетах, да так и осталась спать на кухонном диване. Нет, не потому, что она не хотела идти к мужу в спальню или боялась очередного скандала. И не от обиды или желания отомстить и сделать больно. Она просто случайно уснула, от усталости, или, может быть, просто погода такая была, сонная, зимняя, черно-белая. А только Светлана замоталась поуютнее в большой лоскутный плед из «ИКЕА» и сладко уснула под бурчание телеканала. На правильно подобранном кухонном диване, представляющем собой дополнительное спальное место для их семьи. И наутро Светлана вдруг почувствовала, что впервые за долгое время она прекрасно выспалась.
Неделями двумя позже Лера ходила из конца в конец своей просторной гостиной и читала лекцию Светлане. Так уж у них было заведено с незапамятных времен (тех самых, когда в пионеры шли с неохотой), что Лера в их паре всегда лучше Светланы знала, как устроен этот мир и что, собственно, нужно делать. Конечно, и на солнце бывают пятна, и однажды именно Света решила за Леру, что той делать. Однако это было очень давно и неправда. Или, скорее, это было недоразумением. Случайной погрешностью на десятом знаке после запятой. И посему это можно в расчет не брать. В остальных же случаях было понятно, на чьей стороне опыт и здравый смысл.
– Деточка моя, я знаю о кризисе среднего возраста все, – сказала Лера, махнув в воздухе наполовину пустым бокалом. – Мужчины могут становиться совершенно невыносимыми в этот момент, так что тут надо сразу составить план и четко следовать ему, иначе можно реально доиграться. Поверь мне, даже если он потом десять раз пожалеет, в момент, когда перед ним засверкает во всей своей красе молоденькая секретарша, он не остановится ни на секунду.
– Так что же, закрыть на все глаза?
– Если ты не готова с ним разводиться – да, – кивнула Лера, подливая в их бокалы дорогого красного вина.
– Но… подожди, я вообще не уверена, что он мне изменяет. Он просто грубит, стал каким-то другим. И потом, все не совсем так, как…
– Вот именно. Все совсем не так. Это – начало конца.
– Да? – Светлана удивилась и пожала плечами. Лера же уверенно кивнула.
– Слушай, ты же знаешь, я тебе желаю только добра. Поверь мне, это у него пройдет. И довольно быстро. А потом он будет испытывать болезненное чувство вины, бегать вокруг тебя, виляя хвостом, и дарить подарки. Давно тебе муж дарил подарки?
– На Восьмое марта, – растерянно припомнила Света.
– Поскольку сейчас февраль, получается, что практически год назад, да? А что же с Новым годом-то случилось?
– Так как-то руки не дошли. Я сама все подарки покупаю. Слушай, Лер, вино-то какое вкусное! – аккуратно перевела тему Светлана. – А помнишь, какую мы бурду в общаге пили?
– Подожди-подожди. – Лера подняла вверх указательный палец и улыбнулась. – Арбатское полусладкое?
– Жуть! – поморщилась Светлана. – А это прямо какое-то такое мягкое, терпкое. Вкус этот… богатый.
– Это мне Герка из Франции привез.
– Все-таки он у тебя молодец. Хороший мужик.
– Знаешь, сколько я этого хорошего мужика подсекала? Жена его, дай бог ей здоровья, ушла от него подумать к маме, только благодаря этому… – засмеялась Лера. От резких движений французское вино пролилось на пол.
