Вопреки утвердившемуся в польской историографии мнению, вряд ли правомочно считать неудачной поездку в Вену делегатов комиссии Сливинского и Довнаровича. 28 – 29 июля они провели серию политических переговоров в военном министерстве и министерстве иностранных дел, пытаясь выяснить, какие обязательства готова дать Австро-Венгрия в качестве вознаграждения за организацию восстания в Царстве Польском в случае войны. Их вполне удовлетворило словесное заверение, что Центральные державы согласны на создание из русской Польши буферного польского государства, связанного с Австро-Венгрией[111]. Такое определение австрийцами одной из целей начинавшейся войны полностью соответствовало планам руководителей движения за освобождение Царства Польского из-под господства Петербурга, озвученным в парижском выступлении Пилсудского 21 февраля 1914 года. 29 июля члены Комиссии конфедерированных партий, ознакомившись с результатами венских переговоров Сливинского и Довнаровича, выразили свое удовлетворение ими.
Содержание воззвания комиссии от 28 июля и ее решений от 29 июля однозначно свидетельствовало о претензиях этого политического центра на монополию в движении сторонников освобождения Царства Польского. А эти претензии давно уже не признавались частью политических сил Галиции. В условиях приближающейся войны они сочли нужным консолидироваться, чтобы увеличить свой вес в обществе. 28 июля в Львове национальными демократами, частью консерваторов (так называемыми подоляками) и Польской крестьянской партией «Пяст» был создан Центральный национальный комитет (ЦНК). Его участники выражали готовность поддержать австрийцев в приближающейся войне только при условии, что после изгнания русских из Царства Польского Вена согласится на создание здесь независимого государства. Этому политическому центру подчинились «Дружины Бартоша» и полевые сокольские дружины. Первоначально ЦНК, рассчитывая на возможность соглашения с Комиссией конфедерированных партий, не афишировал широко факта своего создания. Комитетом также было решено направить в Вену львовского профессора Станислава Гломбиньского для выяснения позиции официальных кругов по вопросу о судьбе Царства Польского.
В конце июля Пилсудский попытался договориться с краковскими демократами и консерваторами. С этой целью Дашиньский организовал его встречи с крупнейшими представителями этих партий. Их результаты оказались для Пилсудского неутешительными – обе влиятельные в Галиции политические силы отказались от официальной поддержки его инициативы.
30 июля Пилсудский сообщил Рыбаку о своей готовности подписать договор. В этот день Россия объявила всеобщую мобилизацию, но собеседники еще об этом не знали. Соглашение предусматривало в случае всеобщей мобилизации в России или Варшавском военном округе резкую активизацию на всей территории Царства Польского антироссийских действий членов подчинявшихся Пилсудскому организаций (ППС, САБ, стрелков). Они должны были затруднять мобилизацию резервистов, нарушать телефонную и телеграфную связь, проводить диверсии на военных и транспортных объектах, включая казармы, склады, станционные сооружения и мосты, а также активизировать разведывательную деятельность.
Обязательства австрийской стороны Рыбак ограничил предоставлением взрывчатки и небольших денежных сумм на проведение диверсий. Излагая содержание соглашения в рапорте майору Ронге, он напомнил адресату о том, что действительной политической целью ППС является организация «вооруженных банд», предназначенных для вторжения из Галиции на территорию Домбровского бассейна в Царстве Польском и развертывания там революционного движения. Из рапорта следует, что для реализации своего плана Пилсудский просил 3 тысячи винтовок Манлихера и 300 тысяч патронов к ним, а также освобождение от призыва в австрийскую армию людей, «которые стали бы кадровой основой и организовали бы планируемые банды»[112], то есть инструкторов стрелковых организаций.
Пока в Вене изучали текст этого соглашения, Пилсудский продолжал начатую в предыдущие дни подготовку стрелков к участию в войне с Россией, хотя официального согласия австрийцев на это еще не имел. Уже 30 июля были отданы первые распоряжения на предмет мобилизации членов стрелковых союзов, а 1 августа окружные комендатуры стрелковых союзов получили приказ, разрешавший им мобилизацию отрядов после объявления Австрией войны России. Важным событием стало согласие 31 июля Польских стрелковых дружин подчиниться Главной комендатуре при Комиссии конфедерированных партий.
