27 июня было объявлено об отставке правительства и назначении нового, в очередной раз во главе с Бартелем. 1 июля появилось интервью Пилсудского, в котором главными причинами своей отставки он назвал недостаточные полномочия исполнительной власти и нежелание иметь дело с новым сеймом, который начал работу по образцу предшествующих. Пилсудский не скрывал своего презрительного отношения к обоим сеймам и к парламентариям, которых он назвал «публичными тряпками», как и того, что после событий 27 марта подумывал о разрыве всяких отношений с парламентом и октроировании конституции. Состояние здоровья как одну из причин своей отставки Пилсудский отверг. Видимо, на эту тему, обычно очень популярную у людей старшего возраста, он предпочитал говорить только с близкими людьми. Но то, что он считал ее важной и актуальной с политической точки зрения, не вызывает сомнений.
Об этом свидетельствует его совещание с ближайшими соратниками Славеком, Пристором, Беком, Венявой-Длугошовским и Свитальским, состоявшееся 14 июля 1928 года в Бельведере. О содержании выступления маршала известно из дневниковых записей Свитальского: «Комендант начал с поручения Пристору запротоколировать ход собрания. В результате этого у нас сложилось впечатление, что комендант придает этому совещанию какое-то особое значение, потому что во время предыдущих встреч он никогда не требовал, чтобы их кто-то фиксировал.
Комендант начал с того, что его здоровье пошатнулось. Он может умереть, к чему он готов, лично для него это не проблема. Но он должен думать, как обезопасить свой труд, чтобы Польша, когда его не будет, не упала слишком резко с той высоты, на которую комендант ее втащил.
Первое, что тревожит коменданта, – нехватка людей. Эту нехватку он чувствовал на всем протяжении своей государственной работы. Он стремился к тому, чтобы государственную деятельность могли возглавить люди, которые за эту Польшу боролись, а не те, для кого это государство было, по сути дела, сюрпризом. При достижении этой цели он столкнулся с непреодолимыми трудностями.
Одни не желали заниматься этой работой, к которой у них были определенные способности. Другие – это либо люди, хотевшие действовать методами своего прошлого конспиративного гетто, то есть методами, непригодными для управления государством, либо люди с настолько посредственными и неразвитыми способностями, что при таком умственном уровне нельзя управлять даже малым предприятием, не говоря уже о государстве...
Комендант обращает внимание на многократно им подчеркивавшуюся необходимость выявлять людей и информировать его о них...»[238]
Затем Пилсудский дал характеристики тем людям из своего окружения, с которыми он связывал будущее режима, – Медзиньскому, Славой-Складковскому, Славеку, Свитальскому, Пристору, Беку, Веняве-Длугошовскому – и перечислил, на каких государственных и военных постах он планирует их использовать.
Диктатор также поделился своими размышлениями о необходимых изменениях в конституции. При этом он предостерег от всякой спешки и отметил, что, угрожая 1 июля октроированием конституции, он хотел только напугать оппозицию. Прежде чем решаться на такие радикальные меры, нужно сориентироваться в расстановке сил. Но это не значит, что правительственный лагерь может предаваться бездействию. Ближайшее время нужно посвятить широкой пропаганде основных направлений пересмотра конституции. В их числе он назвал переход к сессионному порядку работы парламента, усложнение процедур созыва внеочередных сессий сейма и выражения вотума недоверия правительству, усиление влияния президента на внешнюю и военную политику, наделение его правом издавать декреты и т. д.[239]
Конечно, эту речь Пилсудского нельзя считать политическим завещанием, поскольку он вовсе не собирался отправляться на покой. Это пока что свидетельство глубоких размышлений диктатора о будущем установленного им режима, который он считал благом для Польши и гарантией ее безопасности в неспокойном мире. Неслучайно свою речь он завершил рассуждениями о возможности войны с красной Россией. При этом он повторил свою старую мысль, что большевики в случае внутреннего кризиса могут ради своего спасения выдвинуть лозунг войны. И он не уверен, что тогда кто-нибудь справится с «нашими трудностями, потому что это огромный груз». Из выступления следовало, что маршал связывал будущее режима с изменением конституции, усилением исполнительной власти за счет законодательной и более активным выдвижением на ключевые посты в армии и государстве людей из близкого окружения, вместе с ним переживших эпопею легионов. Все три названных направления и были положены в основу его последующих шагов.
