Она всегда находила какой-нибудь предлог, чтобы выйти из кабинета и не видеть, как беднягу или бедняжку будут разделывать в пух и прах.
Живот у нее скрутило, но она твердо проговорила:
– Нет.
Цезарь подошел ближе.
– Ты знаешь мое отношение к ворам. – Его тон оставался убийственным. – Ты собиралась держать моего сына вдали от меня. Ты собиралась так поступить со мной! Я могу никогда не простить тебе это.
Рыдание так и не вырвалось из ее груди, оно застряло внутри болезненным комом. Сорча бросилась защищать себя.
– Как я могла сказать тебе? Ты был обручен, в недалеком будущем должна была состояться ваша свадьба. – Сорча потерла щеку. – Я забеременела не ради денег. И не для того, чтобы заставить тебя жениться на мне.
– Тем не менее мы поженимся. – Цезарь скрестил руки на груди.
– Ты не хочешь жениться на мне. Ты не любишь меня. Ты не видишь во мне даже друга! Ты ни разу не позвонил после того, как я покинула Испанию. Тебе было все равно.
Если Сорча надеялась, что он будет возражать и убеждать ее, что она не права, то ее постигло разочарование.
– Я и Дайегу не люблю, – просветил ее Цезарь. – Любовь не является для меня обязательным условием брака.
– Зато для меня является!
Несколько секунд шла война взглядов, затем она отвела глаза. Сорчу оскорбляло, что он предлагает брак, можно сказать, по расчету. Да, она воображала, как выходит за него замуж, но в ее представлении именно любовь связывала их.
– Тебе не хватило гордости отказаться от части состояния Монтеро ради нашего сына, но ты слишком горда, чтобы выйти за меня замуж, а ведь тогда Энрике унаследует все. Ты в самом деле решила воспитывать его в Ирландии, вдали от родины? Что будет, когда он узнает, что у меня есть другие дети от другой женщины и эти дети ведут жизнь, которую мог бы вести он?
Сорча вздрогнула, словно он ударил ее ножом.
– Ты помнишь, – произнесла она онемевшими губами.
– Что помню? – На его лице отразилось непонимание.
– Что я рассказала тебе о своем отце в тот день. Мои сводные братья и сестры унаследовали его богатство, а нам не досталось ничего.
Цезарь покачал головой и раздраженно процедил сквозь зубы:
– Нет, я ничего не помню. И никогда не вспомню. Но если я женюсь на другой женщине, она будет ожидать, что ее дети унаследуют мое состояние. Это все, что ты когда-либо увидишь. – Он указал на листок бумаги, упавший на пол.
Все эти ужасные бесконечные нули вонзались в сердце, как пули, всякий раз, когда она смотрела на них.
– Я готов дать своему ребенку все и даже больше. Попытайся объяснить мне, как ты, женщина, которая так сильно привязана к семье, решилась отказать в этом сыну. Ты собираешься растить его одна, на скудные средства, когда он может иметь двух родителей. Он имеет на это право, Сорча.
Она не рассказывала Цезарю, что титул ее отца перешел к рожденному в браке сыну-англичанину, в то время как его незаконнорожденные дети-ирландцы считались самозванцами. Невозможно представить, что когда-нибудь Энрике будет чувствовать себя так же, как она – не только забытым, но и униженным.
«Он меня не любит», – плакало ее сердце. Но собственная жизнь научила Сорчу: как ни чудесна любовь, есть ее нельзя. Не стоит отказываться от его поддержки.
Она сказала:
– Подумай о своем титуле. Я не такая, как ты. Я рабочий класс.
– Ты мать наследника титула. Твоя жизнь изменится к лучшему.
Это было то, чего она боялась. Что произойдет, если о ее происхождении станет всем известно? Было унизительно пройти через это один раз. О повторении не может быть и речи.
– Я. ладно, я солгала, – начала Сорча. – Я указала твое имя только потому, что.
Выражение лица Цезаря остановило ее. Воздух между ними наэлектризовался, и ей показалось, что он способен метнуть в нее молнию.
– Боже, Сорча! Я почти тебе поверил. Почему ты так говоришь?
– Потому что я не хочу выходить за тебя замуж! – Она закрыла лицо руками, прячась от правды. А что, если выйти за него? Разве она не мечтала пробиться сквозь броню, которой было окружено его сердце? Ведь это шанс.
А если у нее не получится, он может, как ее отец, полюбить женщину на стороне.
