Четверка Белецкого начала подъем по северо-восточному ребру Шхары. Из-за недостатка времени они не сделали продовольствия на перемычки между вершинами Безенгийской стены (как обычно поступают альпинисты перед выходом на продолжительный траверс), и поэтому им пришлось идти с очень тяжелыми рюкзаками. Впереди двигалась связка Леонов — Белецкий.
Преодолев скальные ножи, восходители организовали ночевку на гребне Шхары.
Ночью поднялся сильный ветер, пошел снег. А вскоре разыгралась настоящая буря. Лишь у «памирцев» Белецкого и Гущина были пуховые спальные мешки. Леонов с Бердичевским замерзали в своих ватных спальниках.
Утром Белецкий выглянул из палатки. Снег валит и валит. Туман. Видимость ограниченная. Сколько дней продлится эта непогода? Не замерзать же, сидя на месте! Посовещавшись, решили выходить. Натянув штормовки поверх шерстяных свитеров, вылезли на гребень.
Медленно шли к вершине до тех пор, пока буран и густой туман не заставили остановиться. Пришлось срочно ставить палатку и отсиживаться. Непогода не унималась.
Лишь на пятый день достигли главной вершины Шхары. 1 августа пурга вынудила устроить дневку. На следующий день прошли Западную Шхару. 3 августа добрались до пика Руставели. Из-за непогоды четверо суток просидели под вершиной Джангитау: опасный неразведанный спуск с нее совершенно не просматривался. Уже прошло два дня, как истек контрольный срок возвращения группы на Миссескош. Восходители знали, что внизу начинаются спасательные работы. Но что делать? Нет никакой возможности сообщить спасателям, что у траверсантов все благополучно, что приходится пережидать непогоду.
Из-за плотного тумана нельзя подать световых сигналов. Никто их не увидит. По существу, еще позавчера нужно было прекратить восхождение и спускаться вниз. Но куда спускаться? С вершины Джангитау есть два пути спуска: на север, на ледник Безенги по крутым снежно-ледовым сбросам и на юг, в Сванетию. Но полуметровые снежные наносы, грозящие лавиной, усталость и обморожения альпинистов… Оба варианта спуска крайне опасны. Придется пробиваться по гребню к вершине Катынтау. Это единственный выход из их положения. Двигаться и двигаться. Бороться за жизнь до конца.
На двенадцатый день вершину Катынтау осветило солнце. И почти сразу же восходители увидели приближающийся самолет. Они поняли, что это разыскивают их. Радостно замахали руками, приветствую летчика, всячески стараясь дать ему понять, что у них все в порядке, что группа боеспособна и продолжает траверс.
Самолет покачал крыльями, развернулся и улетел. Огромная тяжеть спала с плеч руководителя. Теперь, воспользовавшись улучшением погоды, можно заканчивать рекордный траверс, «добить» наконец эту стену. Правда, силы и продукты на исходе, а впереди еще три вершины. Но на Памире было и похуже. Слава богу, не надо думать о спасателях.
А тем временем внизу полным ходом шли спасательные работы, участие в которых приняло большое число людей. Как выяснилось впоследствии, пилот Липкин опознал группу, сообщил о ее местонахождении и о том, что группа Белецкого уверенно траверсировала Джангитау. Но в дальнейших радиопередачах сообщение пилота было сильно искажено.
До спасателей дошла радиограмма о том, что Липкин видел траверсантов на северном склоне Джангитау (а не на южном, как было на самом деле). Это сообщение вызвало на поляне Миссескош недоумение.
А группа Белецкого продолжала траверс, идя уже на «голодном пайке». Подошло к концу и горючее — сухой спирт. 7 августа на спуске по скалам с Катынтау их настигла гроза. Пришлось спешно спускаться на ледяной склон и, вырубив площадку, укрыться в палатке. Гремел гром, сверкали молнии. Площадка была так мала, что с трудом размещались в палатке. Вынужденная отсидка не прибавляла сил. От холода еще сильнее хотелось есть. Палатку завалило снегом, скаты ее провисли. При каждом движении иней сипался на лица альпинистов.
8 августа с утра прояснилось. В тетение восьми часов преодолевали отвесные стены жандармов. Вот наконец и вершина Катынтау. Но не прошло и получаса, как снова все закрыли облака. И опять вынуждены были рано становиться на бивак.
