Внезапно до сознания Белецкого доходит, что уже несколько секунд он слышит какие-то крики. Он задирает голову — над краем карниза виднеется лицо Вани Федорова.
— Спускай вниз!.. — задыхаясь, кричит Белецкий. — Скорее… Там склон.
Медленно, страшно медленно веревка начинает подаваться. Наконец зубья кошек касаются снега. Обеими руками Евгений растягивает обвязку, жадно, до боли в горле глотает ледяной воздух. Придя в себя, опускается на снег на колени, смотрит на часы. Он провисел на веревке пятьдесят минут! Как хорошо, что, обеспокоенный молчанием, Федоров смог закрепить веревку и подползти к краю гребня!
— Что будем делать? — доносится голос Вани.
— Ночуем! Рой пещеру! — кричит Белецкий. Бесконечно долго тянется ночь. Чтобы не замерзнуть, Евгений растирает руки, ноги, подкладывает под себя рюкзак и свернутый в кольца свободный конец веревки. Всходит луна, сразу становится светлее, но словно бы еще холоднее. Далеко внизу плавает красный огонек — это шар-зонд метеорологов экспедиции. Как у них сейчас тепло! А здесь не менее 20 градусов мороза. От холода начинают болеть кости, мышцы. Кажется, нет больше сил терпеть. Неужели этот рассвет когда-нибудь наступит?! Но вот на востоке из сплошной черноты выплывает бледная цепочка гор, постепенно в лучах солнца они становятся розовыми, а затем белыми. Федоров дергает веревку. Обогнув карниз, Евгений выбирается на гребень. Теперь бегом вниз, пока Кизель не ушел за помощью: ведь условленные двадцать четыре часа истекли! Скоро показалась палатка на леднике. А вон и Кизель, он уже начал спуск. На бегу альпинисты свистят, кричат. Наконец Кизель оглянулся и заметил их.
Короткие объятия, хлопанье по плечу, вопросы: ну как? ну что?
— Да вот, холодную схватили, и Белецкий повисел-таки над Алайской долиной, — докладывает Федоров.
Собрав палатку, альпинисты к вечеру добрались до Раздельной. Вот и вершина. Сейчас можно будет растопить снег и вскипятить чайку. Но здесь их ждет новая неприятность: среди одинаковых заструг снега никак не удается обнаружить свою заброску. Остатки сухого спирта использовали еще утром, а сейчас всех мучает жажда. Ноги Кизеля сводит судорога, он ложится на снег.
И снова ночь кажется бесконечно долгой. От жажды никто не может уснуть. В короткой полудреме мерещатся кружки с пивом и квасом, прозрачная ледяная вода горных речек, спелые хрустящие арбузы, сочные дыни. Снег есть нельзя, это они помнят твердо. Не выдержав, Белецкий набирает снег в кружку и запихивает ее в спальный мешок. Но снег почему-то не тает, лишь сжимается в объеме и как будто высыхает, из него не появляется ни капли влаги.
Наконец с первыми лучами солнца Ваня Федоров выбирается из палатки… и рядом с ней обнаруживает склад. Вскоре они уже пьют талую воду, чай, компот, снова воду.
Вечером лагерь торжественно встречал первовосходителей на пик Дзержинского. Им преподнесли ящик великолепного андижанского винограда, только что доставленного снизу. Глаза бойцов горят восхищением и завистью; чужой успех раззадоривает, теперь и им не терпится хлебнуть трудностей высотного восхождения.
Пока Белецкий с Федоровым ходили на пик Дзержинского, отряд успел сделать акклиматизационный выход. В лагеря. 5200 и 6100 доставлены продукты, снаряжение, теплые вещи. Сейчас у бойцов дни отдыха. Политработники проводят беседы, читают вслух газеты. Бойцы даже устроили настоящий вечер самодеятельности с песнями и плясками, свое национальное искусство продемонстрировали узбеки и туркмены.
Выход назначен на 17 августа. Все семьдесят бойцов и командиров рот разбиты на звенья, каждое из которых возглавляет инструктор-альпинист.
Белецкому достается звено молодых туркменов — солдат первого года службы. В 10 часов утра, растянувшись длинной цепочкой, рота выступает в поход. За плечами у каждого бойца рюкзак и оружие. По знакомой тропе красноармейцы быстро набирают высоту. Там, где снежный склон обледенел, инструкторы навешивают перила. Первая ночевка — на высоте 5200 метров. Погода пока стоит хорошая, хотя метеорологи и предупреждают, что она может скоро испортиться. Группа инструкторов во главе с П. Власовым отправляется разведать путь: командование решает, что отряд не будет траверсировать склоны пика Ленина влево, как это делали первовосходители, а поднимется к вершинному гребню прямо вверх, вдоль западной гряды скал.
