— Вот и все, — повторила она. — А у меня еще одна неприятность.
— Какая?
— Подругу машина сбила… Подругу, у которой я жила в тот первый приезд. И которую тоже расспрашивали неизвестные люди по поводу девяносто второго года.
«Если он не скажет, что это совпадение, будет даже подозрительно, — решила она. — В конце концов, что я о нем знаю?»
— Ни фига себе! — сказал он.
— Михайлов, — Елена помолчала, собираясь с силами. — Я сама видела это, понимаете? Я имею в виду девяносто второй год. — «Даже если это все-таки по его наводке менты вцепились в меня, к черту осторожность! Пусть он, пусть все знают правду! Может, мне, наоборот, надо пойти к ним навстречу?»
— Понимаю… Мне так и показалось, честно говоря… Приезжайте завтра, подумаем… Только… Никому особо не распространяйтесь, ладно?
Глава 10
ВОСКРЕСЕНЬЕ, СЕМНАДЦАТОЕ АВГУСТА
Аня уже четвертый раз поставила чайник на огонь.
— Я часто думаю: если бы мы знали, что с нами произойдет, то… — Она вернулась к столу, опустилась на табуретку напротив Елены. Аня двигалась медленно, было видно, что она искренне переживает, но жизнерадостная молодость все равно проступала в каждом ее движении. — Если бы мы знали, что с нами произойдет, то жизнь вообще была бы невозможной… И еще: я замечала, что у человека либо первая половина жизни успешная, либо вторая. Это у меня стало просто манией. Я все время боюсь, что мне пока везет. Это ведь значит, что придется платить?
На кухне горел тусклый свет. Громко тарахтел старый холодильник. Мебель была наборная, по нынешним временам убогая. Видимо, Нине жалко было выбрасывать сервант, когда купили стенку, и она перенесла его сюда. На стеклянных полках было много хрусталя: раньше его щедро дарили пациенты.
— Вы меня, Лена, поймите правильно: ведь у тети Нины все пошло наперекосяк только в последние годы. И никаких видимых причин! Вы знаете, как хорошо у них раньше было? Я всегда восхищалась, даже когда ребенком была.
— Знаю, Аня… Было время, когда я никому не завидовала больше, чем Нине.
— Вот видите. Все разрушилось за год! Это просто мистика… Я могла бы поверить, что ее сглазили или прокляли, но она такая была… Такая добрая, хорошая, что любые злые мысли в отношении нее должны были отскакивать. Обязаны были отскакивать! Или в мире нет справедливости!
— В мире нет справедливости, Аня. И не рассчитывай на нее, когда будешь планировать свою жизнь.
— Но вы же всего добились, — осторожно возразила Аня.
— Я добилась. Но за моими плечами не было груза четырех лет в медицинском училище плюс шести лет в медицинском институте. Плюс ординатуры и аспирантуры. Мне нечего было сбрасывать, моя котомка была пуста. Поэтому я была легче для всех ветров, что дули в те времена… Я жила в Москве, а там возможностей больше.
— Но вы же догадались все бросить, переехать…
— Аня, ты только представь, что же было бы, если бы все тогда рванули в Москву? Если бы все стали, как я, торговать в Лужниках? В нашей стране сейчас семьдесят миллионов бедных людей. Пусть они все неактивные, непредприимчивые и слишком терпеливые. Но кто сказал, что все в стране должны быть предприимчивыми? Может, все-таки есть профессии, в которых нужны совершенно другие качества? Как ты себе представляешь предприимчивого врача скорой помощи? Или нетерпеливого микробиолога? А Нинин муж! У него испортился характер, говоришь ты. Из-за ее бесплодия? У него появилась женщина? А может, нет? Может, его характер испортился потому, что ему предложили уйти из армии, бросить любимое дело по причине его ненужности Родине? Тут ведь характер может сильно испортиться… Ты сказала, что он начал пить. А знаешь, сколько военных покончили с собой в его положении? Да и бесплодие Нинино… У меня тетка пятнадцать лет лечилась от бесплодия, не было врача, который не сказал бы, что случай безнадежный. Так она добилась, что ее в московскую клинику положили. Прошла курс антибиотиков и забеременела… Оказалось, редкая инфекция…
Чайник засвистел. Аня вздохнула, встала, надела на руку стеганую варежку с подсолнухами. Елена видела, что ее доводы не очень убедили Нинину племянницу. Молодые сочувствуют только победителям… Дымящаяся струя воды полилась в ее чашку, несколько брызг обожгли руку.
