— Зачем бежали? — Аня засмеялась.
— Они наш столик оплатили с условием, что мы с ними кататься по городу поедем. Ну, мы и сбежали… Я всегда была уверена, что она смелая и веселая… Я вывела ее в качестве авантюристки как раз потому, что была уверена — настоящий ее темперамент именно таков… Она была страстная…
— Вот поэтому я и думаю, что она покончила с собой.
— Может быть… Может быть… Ну что, спать пойдем?
Аня легко поднялась, почти подпрыгнула, пошла в комнату стелить постель. Елена снова подумала, что она не идет, а танцует, и если бы не смерть тетки, вообще бы летела. «Что происходит с телом? Как и когда оно теряет эту летучесть? Тяжелеют кости, мышцы? Что? — Она тут же почувствовала, какая тяжелая у нее голова, и даже улыбнулась. — Мысли тяжелеют, вот что… Какое-то у меня еще на сегодня дело было?»
— Аня! — позвала она. Та невнятно откликнулась из комнаты. — Я видела у Нины в прошлый приезд старые календари. Они в коридоре лежали. Где они теперь? Ты их не выбросила?
— В тумбочку сложила. Вам зачем?
— Хочу одну мысль проверить… Я возьму?
— Да ради Бога. Идите, я постелила.
В комнате уютно горел торшер. Под ним стояли столбом пылинки, поднятые встряхиванием одеял и подушек. Пахло старыми вещами, где-то тикали часы. Елена положила стопку календарей на полированный журнальный столик — мечту семидесятых годов. Он неровно закачался на своих трех ногах.
Она достала из сумки записную книжку. Не электронную — бумажную. На первой странице хранились данные всех ее документов, в том числе и старого паспорта, который ей выдали в девяносто втором году вместе с омской постоянной пропиской. «Выдан таким-то отделением милиции Омска… 27 августа 1992 года». Так… И что это нам дает?
Это было невероятно трудно: воскресить в памяти хоть какой-то ориентир для тех дней. Не будь этих записей, Елена никогда бы не вспомнила не то что день — месяц. Помнила, что было лето, но какая его половина?.. Туман неподвижно и плоско стоял над серединой речки. Он, видимо, сполз с краев насыпи и с обрывистого берега деревни — его согнал вниз солнечный свет. Солнце взошло не раньше начала пятого — конечно, это был не июнь…
Теперь с помощью старой записи можно было почти точно определить координаты того давно растворившегося в прошлом утра. Другое дело, что нужно было думать дальше, а для этого требовались большие усилия. Пережив столько странных и неприятных событий, она чувствовала, что до сих пор находится в самом начале пути. Это делало голову еще тяжелее.
Из стопки календарей Елена, наконец, выудила нужный, открыла.
«Итак, судя по дате выдачи паспорта, я попала в Омск в конце августа. Не помню, сколько я там пробыла, но помню, что Юля сделала все максимально быстро… Помню еще, что обратный билет на самолет я брала без блата — видимо, были первые числа сентября, начался учебный год и самолеты разгрузились… Но это неважно. Важно вот что: какой день недели был, когда я оказалась в Новосибирске? Да черт его знает какой! Нет, вспоминай! Какая-нибудь зацепка должна быть! Да, точно. Когда приехала во Внуково, знакомая кассирша сказала: «Неудачный день ты выбрала. Самый загруженный… Билетов нет вообще!.. Но я тебя могу с человеком одним свести, он прямо со взлетной полосы сажает. Надо будет ему заплатить и летчикам. Полетишь зайцем». Елена и не предполагала, что такое возможно… Ну, в девяносто втором и не такое происходило… Итак, что это за день такой — самый загруженный? Суббота, надо полагать. Или пятница. Да, скорее всего, пятница. Она вылетела из Москвы в Омск пятничным рейсом.
Уселась, довольная, на свое приставное кресло…
Нет, не довольная! Настроение было ужасное. Кроме того, обед для зайцев не был предусмотрен, а как назло дико хотелось есть. Помнится, даже желудок разболелся от запахов, доносившихся из разогреваемых коробочек, обернутых фольгой, впрочем, это были обеды для летчиков, да, точно. Обычным пассажирам тогда были положены только бутерброды…
Итак, я вылетела в пятницу, почти в полночь. Через четыре часа, то есть уже в субботу, выяснилось, что самолет приземляется в Новосибирске. Еще несколько часов суматохи, ожидания в салоне, и нас выводят в зал. Туман над Омском оказался прочным. Я подошла к летчику, он отвернулся, пряча глаза. Это означало, что для нового полета зайцем понадобится еще один стольник. Таких денег у меня не было. Да и вообще денег не было. Я подумала о Нине».
