Он был полный, грузный, от усталости под глазами набрякли мешки.
— Вы пока вещи собирайте, а я пойду у проводницы чайку попрошу.
— Да все собрано давно… А ты что встал, Сережа? Тебе еще целый час ехать.
— Я с вами лучше посижу… Потом, я привык рано вставать. Я ведь деревенский.
— Ох, душно как…
— Окна не открываются.
Полный мужчина вздохнул, поднялся, вышел в коридор.
Здесь было прохладнее.
Возле титана с кипятком, у окна, стояла, прижавшись лбом к грязному стеклу, молоденькая девушка. Ему показалась, что она вздрагивает.
«Пьяная?» — подумал мужчина, протискиваясь мимо нее в туалет. Однако запаха алкоголя не почувствовал. Когда возвращался, снова встревожился: «Не с сердцем ли плохо?»
Проводница уже перестилала его постель. Мужчина остановился в проходе возле девушки.
— Ты что не спишь? — мягко спросил он.
— Дак она ждет, когда ваше место освободится! — весело пояснила проводница. — Вторые сутки мается. Самолеты не летают. В Омске туман… Не люблю я самолеты! Стоят дорого, а надежности никакой!
Появился Сережа со стаканами.
— Давай здесь попьем, у окна, — сказал мужчина. — Там душно. Иди, — он осторожно подтолкнул девушку к своему месту. — Ложись.
Она испуганно посмотрела на него взглядом не совсем проснувшегося человека.
— Ничего не случилось? — спросил он. — Помощь не нужна?
Она сглотнула, словно ее тошнило, и покачала головой. Девушка была симпатичной, в его вкусе. Она, как сомнамбула, взяла стопку белья — проводница почти насильно запихнула простыни ей в руки.
Солнце ярко разливало свой свет над полями. Уже не оранжевые, не красные, не розовые тона заполняли небо: бело-желтое каление округлилось, сконцентрировалось и упрямо двигалось за поездом. Березовые колки радужно вспыхивали в пробегающих лучах.
«Жарко будет» — подумал он, шумно отхлебывая из стакана. По лицу его бегали светлые и темные полосы.
Девушка уже улеглась. Русые волосы свесились с нижней полки в проход. Он думал, что в таком испуганном состоянии она не скоро заснет — но нет, засопела, всхлипнула, рука свалилась до пола. «Молодость…» — мужчина вздохнул.
— А знаете, Антон Олегович, чей дом мы должны были проезжать буквально полчаса назад? — Сережа улыбнулся, открывая белоснежные зубы. — Антипова Виктора Семеновича! Говорят, он теперь под Новосибирском живет. На родине! Его деревня прямо у железной дороги, за речкой…
— Антипов? Да, я слышал… Ох, Антипов Виктор Семенович… Много он мне крови попортил…
— Старые счеты?
— Его в первый раз еще мой отец сажал.
— Почти родственники! — Сережа снова заулыбался.
— Вроде того… Мерзкий старик. Я ему лично третий срок оформлял… Легко он тогда отделался. И половины не доказали!
— Эх, жаль, что я спал! Надо было бросить что-нибудь в окно! Может, попал бы? Напугал бы старикана!
— Да его не так просто напугать. Он сам кого хочешь напугает. Морда черная… А злобный какой!
— Жалеешь, что не загнулся в лагере?
— Да нет, пусть живет… Тоже ведь тварь Божья. Да и старый он теперь.
Они помолчали.
— Как вы съездили-то? — спросил Сережа. — Холодно в Бодайбо?
— Да как здесь… Только комарья — ужас! Как они живут с таким комарьем?.. А съездил я неважно. Все шито-крыто, концов никаких. Ну ничего, начальник прииска так и так сядет.
— Думаете, соучастник?
— Нет, там профессионалы работали. Семьдесят пулевых отверстий в машине, шутка ли! Да и трупов, думаю, будет не меньше трех. Этих из артели наверняка обманули. Они им все организовать помогли, а сами лежат сейчас за ближайшей сопкой, гниют… Ну, в старательской артели, там, знаешь, такие гаврики обычно подбираются… Это испокон веков повелось. В самом Бодайбо начальство, конечно, из другого теста. Так что их директор не соучастник, а раздолбай. Полный бардак развел! Как будто там советской власти и в помине нет! Ничего, ему покажут советскую власть!
От злости он заговорил слишком громко. Спящая девушка тревожно дернула головой, повернулась. Простыня задралась, он увидел стройную ногу.
— Много они золота хапнули? — понизив голос, спросил Сережа.
Мужчина не ответил, задумался. Поезд стал замедлять ход. «Кременное, — пробормотала проводница, выходя из своего купе с флажком в руках. — Стоянка две минуты».
