За стеной Есе время слышится голос, человеческий? голос, но разобрать слова невозможно.
Не вставая с постели, Спешнев стучит в стену.
Просто так, чтобы услышать ответный стук. Тюремной азбуки он не знает.
Стук вспугивает соседа, и тот надолго замолкает. Потом без устали начинает говорить. Вскрикивает, мечется, затихает.
И снова говорит.
Спешнев понял, что его сосед сходит с ума.
Это не подняло его с постели, но в отросшей бороде протянулись седые пряди.
30 апреля его допрашивали. Отвечал лаконично, и ничего нового комиссия от него не узнала.
Потом почти двадцать дней его никто не вызывал. Кормили плохо.
Гулять выводили редко.
Узник за стеной затих.
И вдруг все перевернулось. Каждый день, по два раза в день, его приводят в комиссию, подолгу заставляют ждать в отдельной комнате.
«Подписка» при вступлении в тайное общество сделала Спешнева в глазах следователей фигурой куда более опасной, чем Петрашевский.
Спешнев объяснил, что эта бумажка случайно сохранилась с тех времен, когда он интересовался историей тайных обществ, писал исследование и делал выписки.
Ему не поверили И пригрозили надеть кандалы. Даже зачитали резолюцию наследника, цесаревича Александра Николаевича. Он разрешал, «если эта мера употреблялась прежде».
Конечно, употреблялась. Заковывали декабристов.
Как необходим был сейчас Спешневу дружеский совет, поддержка! Хотя бы кто постучал в стену или как-нибудь передал записку.
Сторож Алексеевского равелина убирал садик рано-рано утро, когда еще не делали побудки. В другое время ему ее дозволялось появляться во избежание встреч с заключенными.
Убирать, собственно, было нечего. Узники, гуляющие в саду, прохаживались по дорожке. Курить им не разрешалось, сорить нечем. До осени далеко, а яблони уже отцвели.
Сторож для виду водил метлой, чтобы на песке, которым посыпана дорожка, остались следы прутьев. Он дорожил своим местом — работы почти никакой, жалованье хорошее. Ночью хотя и приходится сидеть в сторожке, да кто полезет в равелин? А уж из него и подавно не вылезешь. И опять-таки караулы — их дело охранять заключенных.
Генерал Набоков иногда поворчит на то, что плохо истоплены печи, да потом забудет.
Из-под метлы вылетел какой-то белый плоский предмет, ударился о землю и рассыпался.
Вот тебе и раз! Откуда в сад могла залететь штукатурка? Наружные стены равелина кирпичные, голые. На обломках штукатурки куски краски и пятна от плесени.
Сторож взволновался. Он много лет при равелине, по окраске может сказать, из какой камеры «вывалился» этот кусок. Так и есть. Это из первой.
А вон под кустом валяется и еще один, а дальше еще и еще…
Это неспроста. Все куски из первой камеры.
Осторожно поднял, стал разглядывать, на штукатурке каким-то острым предметом нацарапаны буквы.
Кажись, не по-русски.
Вчера утром этих кусков не было, за это он ручается. Сегодня никого из заключенных еще не будили. Значит, их кто-то подбросил сюда. Но кто?
Сторож снял фартук, завернул восемь кусков штукатурки и пошел к комендантскому дому.
— Господа, я теперь окончательно убежден, что заговорщики стараются провести нас и ни одному их показанию нельзя давать веры, — с этими словами генерал Набоков вошел в комнату, где заседала комиссия. — Полюбуйтесь!
Генерал вывалил на стол штукатурку. Князь Гагарин схватил самый большой кусок.
— Любопытно, любопытно!
Гагарин с трудом разбирает французский текст:
«Отрицать прошлую подписку — это „Revue de deux mondes“, (Pevue) „Britanique“ — журнал экономистов, ученых, „Монитер“. Не отвечать на вопросы неопределенные, неясные, вкрадчивые, требовать, чтоб их вам объяснили. Задавать вопросы следователю. Стараться по возможности стать в положение нападающего, задавать вопросы навстречу. Таким образом выяснить, что он хочет и что он надеется найти».
— Так, так, но каким образом это написано? Кем, я не спрашиваю, так как сразу узнал руку Петрашевского.
— Князь, Петрашевский на ваш вопрос ответил этой вот, с позволения сказать, запиской: «Писать можно зубом от вентилят. Требовать, чтоб объявили инструкцию, объявлены законы. Дайте ваши имена».
— Я уже проверил камеру злоумышленника. Штукатурка в ней отбита, зуб вентилятора выломан и спрятан под подушку.
