— Вы что, издеваетесь надо мной? — спросила довольно грубо Максина.
Датчер понимал, что надо остановится, но ничего не мог с собой поделать.
Он принял сидячее положение и продолжил печально:
— Мне не следовало покидать школу в 1899 году, а секс есть не что иное, как опиум для народа. Включи-ка радио, Макамер.
Долли укоризненно покачала головой, а Датчер сделал вид, что смотрит в окно. Какая низость, подумал он. Я веду себя низко, и мне это нравится. Этой ночью я желаю быть всем… низким, злобным, изящным, величественным, покорным: одним словом — всяким. Я хочу, чтобы жили все мои эмоции. А её я не люблю, и ничего у меня с ней не получится. Но если я смогу сделать так, чтобы она на меня разозлилась, то…
— Говорит Париж, — произнес диктор. — Все огни в городе потушены. Кабинет министров заседает непрерывно с шести вечера.
Макамер выключил приемник.
Датчер чувствовал, что Максина не сводит с него глаз. Он повернул голову, одарил её ласковым взглядом. Девица она красивая, подумал он. Фигура у неё вполне приличная. И, кроме того, мне придется пробыть рядом с ней ещё целые сутки…
— И в таком виде вы собираетесь завтра идти на скачки? Без галстука?
Датчер подергал воротничок рубашки. Рубашка была в стиле «поло» и на верхнюю пуговицу не застегивалась.
— Думаю, что в таком, — ответил он. — Здесь ужасно жарко.
— Если вы не повяжете галстук, я с вами не пойду, — объявила Максина.
— У меня нет галстука.
— Тогда я с вами не пойду, — твердо сказала она.
— Мы обитаем в тропическом климате, — произнес Датчер, — и забывать об этом не должны. Я северный человек и потею, как…
— У меня есть запасной галстук, — заметил Макамер, — и ты можешь его надеть.
— Почему бы и нет, если это сделает Максину счастливой, — послав девушке очередную улыбку, согласился Датчер.
— Я не могу появиться перед людьми в обществе человека без галстука.
— Вот теперь, — сказал с ласковой улыбкой Датчер, — я вижу, что вы совершенно правы.
Максина ответила ему улыбкой.
По крайней мере, подумал он, за все время поездки я ни разу не вспомнил о «Полуночном убийстве». Этого она, все-таки, сумела добиться.
Они остановились в Сан-Диего и немного выпили в баре в окружении множества матросов с близлежащей военно-морской базы. Долли проглотила таблетки, которые принимала постоянно, схватила Макамера за руку и, быстро наклонившись, поцеловала его в шею. Время близилось к двум часам ночи, бар закрывался и матросы были пьяны.
— Соединенные Штаты ни в какую войну влезать не станут, — объявил похожий на юного фермера и явно не умещающийся в своей непрочной, синей форме матрос. — Мне дал гарантии мой конгрессмен.
— Откуда вы? — поинтересовался Датчер.
— Из Арканзаса.
Датчер кивнул, как будто это его полностью убедило в правоте члена Конгресса. Матрос одним глотком допил все, что оставалось в его кружке, и сказал:
— Пусть япошки приходят. Мы сметем их со всех морей. Мне хотелось бы посмотреть, как они попытаются на нас напасть. Пусть только попробуют…
Максина улыбнулась матросу.
— Я голоден, — объявил Датчер, увлекая Максину и Долли к дверям. Ненавижу дискуссии о сравнительной силе различных флотов.
— Приятно слышать, — сказал Макамер, — что официальный представитель Вооруженных сил Соединенных Штатов уверен в том, что наша страна не вступит в войну.
Они шли по улице в направлении ярко освещенного кафе, фирменным блюдом которого были разнообразные вафли.
— Красивый мальчик, — заметила Максина, когда компания вошла в кафе. Если его извлечь из его матросского костюма.
Кафе было переполнено, и им пришлось сесть за столик, с которого ещё не успели убрать грязную посуду. Максина и Долли отправились в дамскую комнату, а Макамер и Датчер, оставшись за столом в тускло освещенном зале, взирали друг на друга поверх грязных тарелок и пятен кофе на скатерти.
— А она в полном порядке, — глядя с ухмылкой на Датчера, громогласно объявил Макамер. — У неё классная фигура. Долли для тебя здорово постаралась. Разве нет?
— Макамер, — сказал Датчер, — если бы мне потребовался оратор, способный произнести спич под грохот бетономешалки, я выбрал бы тебя.
