Вы когда-нибудь пытались открыть зеленку в половину четвертого утра, когда от недосыпа слипаются глаза? Вот-вот, оттирать кафель на полу она закончила в начале пятого, потом, плюнув на коварный пузырек, просто промыла царапины и следы от зубов любимого животного под краном и походкой подстреленного пингвина поковыляла в свою девичью кроватку. Рухнув без сил, она тут же забылась тяжелым сном, в котором фигурировали какие-то бумажки, седые беременные мужики за рулем экскаватора и бабушка, размахивающая длинным огурцом и приговаривающая:
— Замуж тебе пора, ЗАМУЖ!!!
И хоть звонок будильника не входил в число её любимых звуков, но сегодня она готова была расцеловать своего громкого побудчика.
— Н-да, Фрейд бы прослезился от радости, — пробормотала она и побрела на водные процедуры. Пока тело массировали тугие теплые струи, Ева размышляла, что ей готовит грядущий день. По всему получалось, что ничего хорошего. Сначала нужно пройтись каленым железом по Витьке. Хорошо было бы надавить на его совесть, но у девушки были вполне здравые сомнения в её существовании. Ну, не верила Ева, что её ушлый начальник ничего не знает о супруге своей ненаглядной Вилки. Не тот он мужик, чтобы упустить такие перспективы. И тут возможны два варианта — либо об участии Пахомова в стройке века уездного масштаба он действительно не знал, что возможно, но, к сожалению, верилось в это с трудом, либо же Витюше прекрасно известна вся подноготная, но лезть на рожон самому ему не хочется, и решил милый друг бросить её, Еву, на передовую. Второй вариант был намного хуже, но, к её искреннему огорчению, более вероятным.
Быстренько выпив кофе и начав собираться, девушка поняла, что Степка решил не ограничиваться физическим ущербом, который нанес ногам хозяйки, а ещё и подрал её новые колготки. В последнее время кот все чаще совершал акты агрессии по отношению к её вещам.
— Морда мохнатая, ну чего тебе не хватает? — вполголоса ругалась девушка, запихивая так ни разу и не одетую обновку в мусорное ведро. — Кормлю, как на убой, у тебя домик размером с мою кровать, хотя ты все равно со мной под одеялом спишь, а теперь ещё и вещи мои жрешь. Приличные кошки хоть мышей ловят, а ты даже на воробьев в окно не заглядываешься! Ох, отнесу к ветеринару, будешь у меня добрым, толстым и ленивым, и забудешь, отчего все нормальные коты по весне на балконе орут! — пригрозила она под конец. Степан презрительно отвернул усатую морду от тарелки с молоком и, гордо помахивая пушистым хвостом, ушел в спальню хозяйки, где нагло развалился на её подушке.
Благо, что её новая работа была не так далеко от дома, потому к непосредственному месту приложения трудовой деятельности Ева примчалась ещё не растеряв боевой запал и вся кипя праведным гневом. Резко притормозив возле парковщика, ещё помнившего, как она его год назад едва не задавила в гололед, а потому, шарахавшегося, едва к зданию подъезжала машина, похожая на авто Агеевой, Ева бодро поцокала каблучками своих замшевых сапожек в сторону двухэтажного особняка на одной из тихих улиц центра города. Чего стоило Вите выкупить почти половину этой немаленькой и отнюдь не дешевой избушки, девушка доподлинно не знала, но это ещё раз убедило её, что начальство можно назвать каким угодно, но не доверчивым и бескорыстным.
— У шефа есть кто? — холодно поинтересовалась она у Лидочки. Секретарша подняла недоуменный взгляда на Еву. Видеть её такой — собранной и злой, было непривычно, обычно Агеева были добра и весела, но, при этом, было понятно, что в любой момент милая кошечка может стать раздраженной тигрицей.
— Нет…
— И в ближайшие полчаса — не будет, — отрезала Ева, распахивая дверь монаршей кельи. — Здравствуй, друг мой дорогой, — преувеличенно-ласково проворковала она. — Как спалось? Кошмары не мучили? Или ты действуешь по принципу — ударим крепким сном по мукам совести?
— Ева, ты чего? — отпрянул Виктор.
— Я? Ой, да прекрасно всё! Подумаешь, ерунда какая — втравил в дерьмо по уши. Неужели ты считаешь меня настолько тупой, что я поверю в то, что ты ничего не знал? Ну же, давай, исповедайся перед тем, как я тебя отправлю в эротическом направлении вместе с Виолеттой и всем твоим святым семейством, — она присела на краешек стола и сложила руки под грудью.
