Идя на встречу с Артемом, я уже знала, что выслушаю от старого полудышащего монстра по возвращении. И начала ненавидеть встречи с Артемом, ненавидеть его за то, что уходит в тепло и к матери, а для меня начинается беспробудный сон унижения, ненавидеть, что ни разу он не спросил, как мне живется.
Его это не интересовало.
Поцелуи, мои признания, его объятия, выходные у него дома, и то на пару часов — не более, пока мама не придет с рынка.
Я начала срываться, злиться, кричать на него, устраивать истерики на пустом месте, придираться. Повод находила с легкостью — за то, что у меня сегодня плохое настроение, за то, что смотрит в сторону блондинки, за то, что продолжает ходить на курсы английского и мы вычеркнули три дня из списка наших свиданий. За то, что не работает, может себе позволить отоспаться, а у меня после ночи с ним круги под глазами и выгляжу я малопривлекательно.
Самый распространенный повод — без повода.
Он не спорил, выслушивал, шел на мировую, ждал с работы, осыпал поцелуями, но я ворчала, что зима и потрескаются губы, что мне холодно и пора домой, что ему нужен кто-то попроще и я убиваю его своим присутствием.
Артем выдержал меня два месяца, а тринадцатого апреля бросил. Я отчетливо помню этот день — солнце, вокруг радостные лица, запах весны, блаженство моря, а он опоздал на час и буднично сказал:
— Я не вижу тебя рядом с собой. У нас нет будущего.
И ушел.
Не помню, как прожила неделю. Ее не было, только слезы. И сквозь влажную пелену — враз подобревшая бабка, ходившая кругами с пирогами и успокоительным.
Я падала в бездну, просыпалась, шла на работу, возвращалась, молча запиралась в комнате — и снова в бездну.
— Ты — дура! — сказала Андреевна, узнав о нашем с Артемом разрыве. — На тебя обратил внимание одессит, а ты носом крутила. Сейчас бы жила в теплой квартире, рожала детей и не бегала мимо кладбища. Еще неизвестно, что здесь может с тобой случиться.
— У тебя хоть работа есть, — утешил и Леонид Михалыч, которому кто-то проболтался. — Это главное. Есть работа — есть и еда, и друзья. Вон Матвея, регионала нашего, уволили, говорят, мечется, а найти ничего не может. Привык к высоким полетам. А мы теперь точно прорвемся.
Что-то екнуло при упоминании Матвея, но я отмахнулась. С азартом окунулась в работу, но она мне быстро наскучила, и я даже стала задумываться, а не подыскать ли что-нибудь интересное, поближе к дому и с большей зарплатой. Потому приезд нового регионального, который, по слухам, хотел нас всех уволить, приняла спокойно.
— Я слышал о вас, — сказал мне регионал без предисловий. — Поговорим?
Леонида Михалыча не было, и мы свободно разместились в его кабинете.
Уволит? Пусть так. Шаг к будущему. Вряд ли мне светит карьера в этом гадюшнике.
— Я решил повысить вас в должности, — сказал регионал.
Я застыла с открытым ртом. Опомнилась. Закрыла.
— Матвей давно говорил, что вы достойны большего.
А это интересная новость. Матвей говорил что-то хорошее обо мне? Если не ошибаюсь, он планировал мое увольнение, и если бы не директор…
— Если бы не ваш директор, — регионал подчеркнул слово «ваш», словно намекая на несуществующую любовную связь между нами, — мы бы сделали это еще три месяца назад. К сожалению, Леонид был против. Я понимаю почему: никому не хочется отпускать от себя специалиста. Но… Вводим новую должность. Называться она будет очень просто «офис-менеджер», но скажу сразу: это называется она просто, а на самом деле вы будете подчинены непосредственно мне и генеральному директору. По сути, вы будете заместителем вашего руководителя, а по двойной сути — выше его. Конечно, работы прибавится. И рутины тоже. К примеру, ежедневные отчеты. Лично мне и генеральному, отчеты обо всем, что происходит в филиале. Правдивые отчеты.
Я не сдержала ухмылку. Он заметил, но невозмутимо продолжил:
— Я вижу в вас перспективы. И вижу, что Матвей не ошибся, когда рассказывал о вас. Не ошибся?
— Стучать не буду.
— Что?
Я пробарабанила по столу, и пояснила:
— Дятлом работать не буду.
В кабинет со стулом зашел Леонид Михалыч, регионал жестом приказал удалиться, и он беспрекословно скрылся.
