И следуя примете, рассказала о нем первому встречному. Эта роль досталась дочери директрисы.
Татьяна только что вернулась из Египта — загоревшая, похорошевшая. Прибежала, позаимствовала из кассы деньги, выслушала мой сон, поставила диагноз «свадьба всегда к беде» и упорхнула с очередным кавалером.
А мне, чтобы увидеть своего, предстояло отпахать смену, потрястись в трамвае и троллейбусе и таки выбросить из головы остатки дурацкого сна.
Когда Артем вместо кино предложил пойти сразу в квартиру, обрадовалась — ноги просто гудели.
Мама Артема улыбаясь, накрыла на стол (больше, чем в первый мой визит, видимо, осталась при мнении, что я таки много ем), присела рядышком и принялась снова рассматривать.
Артем, как на зло, сбежал в ванную.
— Ты меня удивляешь, — сказала мама Артема.
Она смотрела с сочувствием, но я насторожилась. Как оказалось, не зря.
— Неужели тебя устраивает роль девочки по вызову?
Я опешила — так меня еще не оскорбляли. Она заметила, что произвела впечатление и продолжила с тем же участием в голосе:
— Понедельник, среда, пятница — не более. Три раза в неделю, да еще за чашку чая.
— Как вы можете… Вы считаете…
— Нет, дорогая, это ты хорошо считаешь. Трехкомнатная квартира, мальчик молодой, родители — недотепы, а ты и рада. Пришла, наелась, отмылась, ночь простонала — и дело в шляпе?
Она подальше отставила вазочку с вареньем.
— Хороший расчет.
Я с трудом сдерживала слезы.
— Провинциалки, или лимитчики, всегда были дюже прыткие. За квартирку в Одессе не грех поработать даже ротиком.
Вдруг она широко улыбнулась и подсунула ко мне ближе злополучное варенье.
— Да ты ешь, ешь, не стесняйся.
Я поняла, чем была вызвана столь резкая перемена — в дверях кухни появился Артем. Чмокнул меня, сел рядом, убрал прядь со лба, но я снова встряхнула головой. На глаза наворачивались слезы — не хотела, чтобы он их видел.
Скрылась в ванной.
И слезы хлынули.
Пожалуй, так больно мне не было даже в пятнадцать лет, когда я подслушала разговор мамы и тети Вали.
В дверь сначала постучали, потом подергали за ручку.
— Да не мешай, — увещевала мама Артема, — непонятно в каких она живет условиях. Пусть вымоется как следует. Отмоется.
Вымоется…
Как следует…
Отмоется…
Артем молчал.
Не знаю, сколько я просидела в ванной. В дверь постучали снова, потом еще раз. От слез стало больно моргать ресницами, тушь не подкачала — расплылась и не пришлось долго ее смывать.
Я вышла.
У двери стояла мама Артема.
— О, да ты еще краше стала! — сказала насмешливо.
Я прошла в комнату. Света не было.
Наверное, надо было проявить характер и уйти.
Только что это даст? Артема больше не увижу (мамаша постарается, скажет, что не оценила их очаг, или того пуще — пренебрегла), а он мне нравится. Действительно, нравится.
Я села на край дивана, и тут же мои ноги покрылись поцелуями.
— Наташка… Знаешь, я ни о чем не мог думать. Только о тебе. Слышишь? Все эти дни…
Артем сделал паузу, видимо, ожидая таких же признаний, но я промолчала. Спустилась к нему на пол, обняла и незаметно для себя уснула.
А утром совершила глупость: не смотря на свои вчерашние рассуждения, сбежала, пока все спали.
В магазине встретила рутина. Но мне это на руку — хотелось отвлечься, в голове то и дело шипел голос: «Сбежала! Сбежала! Еще пожалеешь!»
Уже пожалела.
В работу!
На чаевые в обе щеки улепетывала вафли и прихлебывала чай. Я люблю кофе, но чай дешевле. Я люблю торт, но вафли дешевле.
Я люблю уют, но гордость дороже.
Или гордыня?
Когда заглянула Татьяна, дочь директрисы, почти обрадовалась — у нее лицо веселое, беззаботное, а мне не хватало позитива.
— Что снилось? — спросила она.
— Не помню.
— Много работаешь. Давно матери говорю: пора тебе в отпуск. Вот я съездила в Египет и даже помолодела.
— Для начала пусть твоя мать поднимет мне зарплату.
— Ты смешная.
— Посмейся.
Татьяна, действительно, засмеялась.
— Ты мне нравишься.
— Подожди, это я еще в Египет не съездила.
Она снова засмеялась.
— Слушай, я теперь часто буду заходить: ты мне поднимаешь настроение. А что твой парень? Все еще вместе? Сон не сбылся?
— Тебе-то что? Он тебе все равно не подойдет.
