Зато от нее я узнал, что фризы ударили в щиты и назвали Орвара своим ярлом. Они могли избрать Гудмунда или Колгрима – эти ведь были в помощниках у Тригвальда. Не захотели. Колгрим, сказали они, хороший воин, но он мало опытен, чтобы водить дружину. Гудмунд тоже был бы хорошим вождем, но мы хотим воевать и мстить за наших, а он больше купец, чем воин. На том и порешили.
Тригвальда и двух других фризы похоронили. И корабль вместе
с ними сожгли – не простого ведь гирдмана провожали в последний путь! Тризну по ним справили богатую и могилу насыпали – издалека видать! А после собрались строить новый корабль. Не купеческий снекк, а настоящий боевой дракон на двадцать пар весел! Уходя, Ингрид, как всегда, говорила:
– Я приду, жди.
– Приходи.– Как-то не очень весело отозвался я.
– Что ж ты не рад? Или не хочешь меня видеть? Ингрид наклонилась ко мне так низко, что ее волосы коснулись моего лица.
– Жди меня завтра, Эрлинг-скальд.– Сказала она прерывистым шепотом, и слова ее прошелестели в воздухе, как ветер от крыльев мотылька. А потом девушка выскользнула из комнаты, и я даже слова не успел сказать ей вослед.
Я еще не успел опомниться, когда вошла Сбыслава. Я взглянул на нее, и мне показалось, что она чем-то сильно опечалена и нарочно избегает смотреть мне в глаза.
– Что с тобой?– Спросил я.
– Ничего,– Ответила Сбыслава и отвернулась.
В тот вечер она не стала больше со мной говорить.
Я потом еще долго валялся в постели, и время тянулось так медленно, что, казалось, вот-вот остановится. Сбыслава все так же ходила за мной, приносила еду и перевязывала мои раны. Иной раз, когда со мной никого не было, приходила Ингрид.
А как-то раз зашел сам Рагнар.
Я вспомнил этого человека. Я видел его на пиру у Вадима, он сидел там в числе других воевод.
А вместе с Рагнаром пришел еще один человек, которого я сразу узнал – Харвард-ярл!
После я спросил у Сбыславы, что это за человек и отчего пришел он в дом Рагнара.
– Харвард Харальдович, -сказала мне девушка,– со своими людьми на службе в городе Ладоге. Его Гостомысл позвал. А живет он в доме Рагнара Рангвальдовича, и жить будет до самой зимы, до свадьбы, когда наш хозяин отдаст ему жену. Тогда повесне он уйдет в море и вернется к себе домой в Конунгахеллу.
– Рагнар отдаст ему жену?– Поразился я.
– Я неверно сказала. Этот Харвард сватается к дочери Рагнара-хозяина и давно уже у них все между собой уговорено. К зиме быть свадьбе. К Ингрид ведь и Вадим сватался, да только ему Рагнар дочь отдать не захотел.
– К свадьба, говоришь, скоро? – Все еще не веря, спросил я.
– Скоро,– Кивнула девушка,– Харальд ведь уже и выступ свадебный отдал.
– За Ингрид?
– За нее.
И, помолчав, Сбыслава спросила, глядя мимо меня:
– Ты думаешь, она красивая?
– Кто?– Не понял я.
– Она… Ингрид.
– Зачем ты спрашиваешь?
– Не знаю… Так просто.
Я хотел это-то сказать, но никак не мог вобрать рассыпавшиеся вдруг мысли в единый пучок.
Сбыслава больше ничего не спрашивала и только отвернулась и глядела молча в сторону. Я спросил что с ней, но она только всхлипнула и выбежала вон, даже не затворив за собой дверь.
Ингрид заходила ко мне еще много раз, но я не захотел говорить с ней ни о Сбыславе, ни о Харварде-ярле. А что толку – ведь все равно не скажет правды. И еще – не знаю отчего – мне вообще не хотелось с ней говорить.
А когда я уже мог стать на ноги, собрал в своем тереме старый Гостомысл великий пир и зван был на тот пир сам могучий Хрёрек, что и доныне все еще гостил в Ладоге. Мне на том пиру быть не пришлось, слышал только, что люди говорили.
Собрались у Гостомысла многие мужи из разных мест, и встал перед ними Хрёрек с такими словами:
– Слышали мы, что начались раздоры в вашей земле из-за добра и власти, и пришли мы – я и моя верная дружина – чтобы помочь вам установить мир в своей стране и одолеть всех ваших врагов.
И еще будто бы сказал Хрёрек:
– Слышал я также, что нет у вас сильного вождя, и оттого восстают ваши воеводы друг против друга. Да и тебя, Гостомысла-хозяина мала кто чтит. А все оттого, что не можете вы, венды, сами себя оборонить и отдаете свое добро северным разбойникам.
