Как богачи ей жадно смотрят в очи!
Но, их минуя, предпочтет она
Скупой огонь в простой семье рабочей,
Где песнь ее как хлеб и соль нужна.
Пусть прост обед и темный угол тесен,
Чтоб здесь жилось бедняге веселей,
Она его из пригоршни своей
Поит вином и дерзким хмелем песен.
В ее словах для нас любовь и май.
Останься с нами, пой, не улетай!
Где дышит пар, в пыли свинцовой гранок,
Она поет, чтоб каждый видеть мог
В цветах кирку, лопату и рубанок,
Стихи без рифм и славу без сапог.
А с нею в такт поет рабочий молот,
И весь народ уж подхватил припев,
Меж тем как трон внимает, присмирев,
Как там, внизу, отплясывает голод.
В ее словах для нас любовь и май.
Останься с нами, пой, не улетай!
Покрой же, фея, нищету крылами,
Зажги единой радостью сердца;
Вином надежд, а не пустыми снами
Гони заботу с пыльного лица.
И сделай так, чтоб в хижине убогой
Произнесли при имени моем:
«Ведь это он привел ее в наш дом
Певец вина и юности нестрогой».
В ее словах для нас любовь и май.
Останься с нами, пой, не улетай!
Перевод Вс. Рождественского
Недолгий срок людское племя
Гуляет по тропам земным.
Возница наш — седое Время.
Уже давно дружу я с ним.
Роскошно ль, скромно ли свершаешь путь по свету
Нещадно гонит старина,
Пока не взмолишься: «Останови карету!
Хлебнем прощального вина!»
Он глух. Ему по нраву — гонка.
Он плетью хлещет, разъярясь;
Пугая нас, хохочет звонко,
Пока не выворотит в грязь.
Боишься, как бы вдруг не разнесло планету
Копытом звонким скакуна.
Останови, ямщик, останови карету!
Хлебнем прощального вина!
Глупцов разнузданная свора
Швыряет камни в седока.
Бежим, не затевая спора,
Победа будет не легка!
Какой удар несет грядущий день поэту,
Какая смерть мне суждена?
Останови, ямщик, останови карету!
Хлебнем прощального вина!
По временам к могильной сени
Нас приближает день тоски.
Но слабый луч — и скрылись тени,
И страхи смерти далеки.
Ты увидал цветок, услышал канцонетту,
Скользнула мышка, чуть видна.
Останови, ямщик, останови карету!
Хлебнем прощального вина!
Я стар. На новом перевале
Меня подстава ждет в пути.
Ямщик все тот же, но едва ли
Коней он может соблюсти.
Для вас, друзья мои, уже спускаясь в Лету,
Сдержать хочу я скакуна.
Останови, ямщик, останови карету!
Хлебнем прощального вина!
И пусть мой юбилей поможет
Крепленью наших старых уз.
Ведь шпора времени не может
Сердечный разорвать союз.
О Радость, приводи друзей к анахорету
Еще хоть двадцать лет сполна.
Останови, ямщик, останови карету!
Хлебнем прощального вина.
Перевод В. Левика
Шар наш земной — да что же он такое?
То — просто старый мчащийся вагон.
Хоть астрономы говорят: «Пустое!»
Но с рельс сойдет когда-нибудь и он.
Вверху, покорны силе притяженья,
Вращаются такие же шары…
Хочу я знать, небесные миры,
Кто вас привел в движенье?
О странном детстве, прожитом планетой,
Писал Бюффон и говорил Кювье.
Огонь и грязь… И вот из смеси этой
Жизнь началась когда-то на земле.
Зародыш тот волной питало море,
И слизняки лениво поползли.
А человек — недавний гость земли,
Хоть мир погибнет вскоре.
«О прошлое! Ведь мы — над бездны краем!
Воскликнул я. — Скажи мне, как давно
Вертится мир, в котором мы страдаем?»
Но в прошлом все загадочно, темно.
Так много догм… Разноречивы мненья.
Где правда, ложь — не отыскать вовек.
Оставили индус, и перс, и грек
В наследство нам сомненье.
Мне разъедает душу яд сомнений,
Грядущее пытать решился я.
Навстречу мне попался новый гений…
«Учитель, как, погибнет ли земля?»
«Нет, никогда! Жить суждено ей вечно,
Как Троице!» — ответ его гласит.
И песню вновь с друзьями голосит
Мессия тот беспечный.
Грядущее туманно и безгласно,
А прошлое уже покрыла тень.
Сужден иль нет земле прыжок опасный
Скажи хоть ты, о настоящий день!
Но он молчит, тщедушный и несмелый,
Торопится он, Будущим гоним.
Дни прочие уходят вслед за ним,
Ворча; «Нам что за дело?»
Конец придет — ведь было же начало!
Мир родился — мир должен умереть.
Когда? Судьба об этом умолчала.
Сегодня ль? Или век ему стареть?
Покуда мы о сроках спорим чинно,
Когда земле погибнуть надлежит,
Она в углу вселенной все висит,
Висит, как паутина…
Перевод Вал. Дмитриева
