- Послушай, Тарзака, иногда я заранее вижу то, чему суждено произойти. - Он указал рукой на огонь. - Но это все равно что посмотреть на костер и увидеть, что в него нужно подбросить дров и что на этом костре скоро испекутся лепешки.
Гадалка посмотрела на своего собеседника долгим взглядом.
- Я слышала песнь о Крошке Вилл и еще кое-какие сказания. Это - что-то новенькое.
- Не совсем, но, может быть, до известной степени это так, - пожал плечами Чужак. - Я видел, как слоны лишили жизни мою сестру, прежде чем это произошло на самом деле. Но я знал слонов, знал сестру, знал, что такое мийрский крааль. - Его взгляд снова вернулся к языкам пламени. - Я не видел будущего, я видел лишь то, что могло произойти.
- И все-таки, что же ты в своих мыслях увидел обо мне?
- Ничего я не видел о тебе.
- Ничего? - спросила Тарзака и прижала руки к груди. - Совсем ничего?
Чужак рассмеялся:
- Я хотел сказать, что твое будущее скрыто от меня. Я очень мало о тебе знаю. Мне ничего не известно ни о твоей болезни, ни о чем-либо другом. Я должен многое узнать, тогда это знание сольется воедино в моей голове и создаст определенную картину.
- Но тебе известно то, о чем ты мог и не знать. Чужак покачал головой. Затем подбросил в костер хвороста и снова посмотрел на Тарзаку.
- Я только взял из твоего разума ту картину, которую показали твои мысли. Я могу узнать лишь то, что известно тебе самой. Чтобы увидеть возможный исход твоей болезни, мне необходимо узнать о тебе больше. Узнать, как работает твое тело, как протекает болезнь и все такое прочее.
- Говорят, будто твоя мать умеет передвигать предметы при помощи мысли. А ты умеешь делать подобное?
- Немного. Нужно постоянно тренироваться, чтобы развить эту способность.
Чужак взял в руки ветку и, разломав ее на мелкие части, бросил их в огонь.
- Меня всегда интересовало другое. Скажи, ты знал о том, что обладаешь такими способностями, и ничего не делал, чтобы развить их? Тогда ты просто дурак, Чужак.
- А зачем дрессировщику нужно обладать такими способностями? Скажи мне, гадалка!
Глаза Чужака сузились. Он собрался было сказать что-то, но остановился. Немного помолчав, он все-таки спросил гадалку:
- Что ты сейчас хотела сказать?
- Прочитай мои мысли, - насмешливо ответила Тарзака. Чужак медленно закрыл глаза, потом резко распахнул их.
- Да. - Он посмотрел на огонь. Глаза его застилали слезы, размывая изображение пламени. - Да. Я мог бы спасти Мэй, если бы тренировался в мысленном передвижении предметов. - Помолчав, Чужак рукавом смахнул с глаз слезы. - Спасибо тебе, Тарзака,
- За что?
- За то, что превратила мою боль в ад.
Гадалка, не вставая, наклонилась вперед и выложила лепешки на раскалившиеся камни. Затем приняла прежнее положение.
- Ты научишь меня этому, Чужак?
Ее собеседник какое-то время молчал, затем встал и подошел к обрыву. Остановившись на самом краю, он заглянул в простирающуюся у его ног черную бездну. Внизу гулко рокотал поток, образовавшийся после недавнего ливня. Затем обернулся к Тарзаке:
- Я научу тебя. - Он поднял руку и показал на бездну. - Но нам придется отправиться в путешествие. Надо перебраться через ущелье, подняться на вершину Змеиной горы, после чего выйти к Великой топи. Там мы займемся поисками детей тех, кто учил мою мать. Она рассказывала мне, что они обладают знаниями своих родителей. - Чужак опустил руку и посмотрел Тарзаке в глаза. - Используя твой разум, они могут убить тебя, свести с ума - всего лишь ради забавы, наблюдая за твоими мучениями. Ты еще не раздумала учиться, Тарзака?
Гадалка привстала, потрогала рукой лепешки, села на место и ответила:
- Нет. Не раздумала. Но зачем для этого переходить горы? Почему бы нам не отправиться обратно и не пройти через Мийру? Чужак вернулся к костру и сказал:
- Я не могу показаться в городе, пока не умер последний слон.
- А я все-таки пойду!
- Почему?
- Я же гадалка. Я стану лучшей гадалкой и окажусь полезной для цирка.
- Цирка?! Какого цирка? Цирка давно нет! Цирк мертв! - На мгновение замолчав, он добавил уже более спокойным тоном: - Цирк мертв.
