- В своих мыслях ты признаешь себя обманщицей. Ты знаешь, что линии руки - это просто морщинки на коже, а карты - всего лишь листочки бумаги. Твой хрустальный шар - отполированный кусок кварца, нужный лишь для того, чтобы поймать луч света и отвлечь внимание того, кому гадаешь.
Слова Чужака разожгли в гадалке злость. Ее глаза горели ненавистью подумать только, этот дрессировщик осмелился разоблачить самую суть ее ремесла!
- Когда ты была маленькой девочкой, великая Зельда частенько говорила тебе, что нести всякий вздор неотесанной деревенщине - это и есть настоящее искусство гадания. Ты, конечно, помнишь первого своего клиента. Пока ты отвлекала его внимание, Зельда шарила в пожитках, подавая тебе знаки о том, какие вещи среди них находятся.
Тарзака побледнела.
- А сколько медяков я получила за свое первое гаданье?
- Ни одного, - покачал головой Чужак, - он заплатил тебе плодами тунгового дерева. Твоя наставница Зельда взяла себе половину. В тот же день на рынке ты поменяла свою долю на медяки. За ягоды ты выручила двадцать один мовилл. Долю причитающихся ей плодов Зельда съела.
Чужак заглянул гадалке в глаза.
- Ну что? Я успехи делаю? - И, не дожидаясь ответа, продолжил: - Или нет? Тогда позволь мне попробовать еще раз. Когда тебе исполнилось четырнадцать, ты, путешествуя вместе с отцом, упала с лошади и получила увечье. С тех самых пор тебя мучают боли в животе. Сейчас ты находишься здесь потому, что идешь на юг из Дирака. Там ты услышала, будто есть такой целитель, который...
В изумлении Тарзака вскочила на ноги и медленно попятилась прочь от Чужака. Тот удивленно поднял брови:
- Ну что? Теперь-то я добился успехов?
- Да ты настоящий дьявол! Чужак развел руками:
- Эх, все-таки я не справился! - Подавшись вперед, он взял в руки комок земли и перевел взгляд на гадалку. - Бедная Тарзака! Целитель-то ничего не смог сделать, верно? - И он снова посмотрел на комок земли. - В моем хрустальном шаре видна твоя судьба, твое будущее. Желаешь о нем услышать?
- Будущее?
Чужак вновь заглянул в свой "хрустальный шар":
- Конечно же, доброе прорицание лишит тебя неожиданных радостей, дурное - отравит отпущенные тебе дни. Так рассказать тебе, гадалка, о твоем будущем?
Повернувшись к Чужаку спиной, Тарзака бросилась наутек - прочь от костра в спасительную темноту, к дороге, что вела в сторону Мийры. Вдогонку ей донесся крик Чужака:
- Только не останавливайся! Беги! Беги! За тобой гонятся духи Змеиной Горы! Беги! Торопись!
Оставшись один, Чужак посмотрел вслед скрывшейся во мраке гадалке. Затем перевел взгляд на комок грязи и, взяв в руки, зашвырнул в ущелье. На его глазах комок растекся по камням темной жижей. Чужак сел возле костра, обхватил руками колени, опустил на них голову и заплакал.
Вскоре небо над его головой окрасил свет утренней зари, однако лишь в полдень лучи солнца коснулись восточной стены расселины, согрев дно ущелья Змеиной горы. Подняв голову, Чужак взглянул на узкую полоску неба где-то в вышине. На севере собирались темные тучи. Ему показалось, будто они отражение его собственной души. Он посмотрел на черную стену ущелья:
- И это тоже отражение моей души!
Чужак сплюнул и огляделся по сторонам в поисках топлива для догоравшего костра. Его взгляд наткнулся на мешок с вещами гадалки. Рядом с мешком стоял винный кувшин, горлышко которого было перетянуто веревкой. Подняв с земли несколько сухих веток, Чужак бросил их в огонь, а затем потянулся за кувшином.
- Неужели я стану еще и вором, словно мало мне того, что я изгнанник?! - заговорил он, обращаясь к кувшину как к единственному собеседнику.
Поместив кувшин между колен, он вытащил деревянную затычку, поднес горлышко к губам и сделал жадный глоток. Он опустил кувшин на землю и, встряхнув головой, произнес:
- Нет. Изгнанник - это Джонджей. А он мертв. Я - всего лишь Чужак.
Сделав еще глоток, он продолжал:
- А Тарзака так ничего и не дала мне за мое предсказание. Чужак встал, держа кувшин за горлышко, и крикнул, обращаясь к противоположной стене ущелья:
- Чужак - вор! А если Чужак - вор, то он ни в чем не виноват, хихикнул он, отпив еще немного вина.
