Система безопасности.
Донал не мог не задаться вопросом, что сделали бы с ним стены, будь один.
Двери захлопнулись, и лифт с огромной скоростью понесся вверх, так что Доналу казалось, будто пол давит ему на ноги. Какое-то время скорость оставалась довольно высокой, затем началось постепенное торможение. Наконец лифт остановился, и дверцы распахнулись.
Они находились в коридоре высотой примерно футов двадцать. В нем была всего одна-единственная дверь: массивная двойная из черной стали. Когда к ней приблизилась Лора, створки распахнулись внутрь. Донал послушно плелся сзади.
Они вошли в обширный зал, отделанный металлическими панелями стального серого и матово-черного цвета. На изогнутых спиральных постаментах в металлических чашах плясали языки голубоватого пламени. Они двигались в такт медитативной мелодии иллурийских арф, доносившейся откуда-то снизу из-под обсидианового пола.
Внезапно в воздухе появилась бледная прозрачная рука и потянулась к Доналу. Её пальцы вытягивались, устремляясь к «магнусу», который был спрятан под курткой. Но стоило Лоре каким-то междометием выразить свое недовольство, как рука замерла в воздухе, а затем покорно убралась внутрь стены.
— Все почти как у меня дома. — Донал оглянулся по сторонам. — Там тоже пытаются стянуть оружие у тебя из-под носа.
Лора улыбнулась краем губ.
— Не бойтесь. Я о вас позабочусь.
— Да вы уже и так обо мне заботитесь, как о ребенке.
— Не преувеличивайте. Квартира вон там. — Кивком головы она указала на стену, производившую впечатление абсолютно непроницаемой. Поверхность стены была украшена двенадцатифутовой стальной маской — мужское лицо с крючковатым носом и закрытыми глазами.
— Квартира? В таком случае, где же мы сейчас с вами находимся?
— Это что-то вроде вестибюля. Или прихожей.
— Прихожей, — с иронией в голосе повторил Донал.
Глаза маски открылись и на мгновение уставились на Донала, затем открылся рот. Он делался все шире и шире, превращаясь в огромную зияющую дыру, которая вдруг образовала широкий вход в просторную комнату с темно-синим полом, изготовленным из какой-то очень прочной разновидности стекла. Первой вошла Лора. Донал нагнал её, затем оглянулся и увидел, как стальная маска захлопнула свою пасть.
Здесь было довольно холодно.
— Извините, — произнесла Лора. — Я не ожидала… Знаете…
— За что вы извиняетесь?
— Здесь очень холодно.
При её словах всполохи оранжевого пламени скользнули вверх из специальных отверстий в полу у стен. Тепло густой волной окутало Донала, а он оглядывал огромную комнату: намного больше его старой квартиры, здесь могли бы уместиться почти все квартиры, находившиеся на его этаже.
— Вы богаты! — выдохнул Донал. — По-настоящему богаты!
Лора пожала плечами.
— Таким способом вы хотите задать мне вопрос, зачем я пошла работать в полицию?
— Нет, но… Действительно, почему вы в полиции? Ведь, насколько я понимаю, у вас нет необходимости зарабатывать себе на жизнь.
— На жизнь… — Лора повторила его слова, и какое-то странное выражение появилось на ее лице. — Звучит очень верно.
Она провела его по немыслимо высокому холлу к двадцатифутовым темным стрельчатым окнам. Окна выходили на ночные небоскребы. Вдали одинокая летучая мышь парила на фоне облака, подсвеченного луной.
— Тристополис, — медленно проговорила Лора. — Стоит он того, как вы думаете? Нужно ли нам спасать его от самого себя?
Донал покачал головой.
— Город можно воспринимать, как угодно. Даже как живое существо… Но знаете, мы работаем в полиции не для того, чтобы защищать город. Простые мужчины и женщины, изо всех сил старающиеся удержаться в нашей нелегкой жизни. Они не должны стать жертвами. И вот именно их мы и призваны защищать.
Донал не мог сдержать любопытства. Он разглядывал зал, черные люстры из железа и кварца, высокую изогнутую скульптуру, стоящую в углу и изображающую, по всей видимости, погибающего воина.
— Вам неприятно мое богатство? — спросила Лора. — Вас раздражает эта роскошь?
— Вовсе нет! — Донал тяжело выдохнул. — Я просто вас не понимаю. Я не думаю, что вы хотите сделать политическую карьеру. Если бы такова была ваша цель, вы бы не возглавили спецгруппу по расследованию деятельности федеральных сенаторов… Хотя, может быть, вы надеетесь заработать себе репутацию великого защитника нравственности.
