Взгляд темных и ярких глаз Кортиндо был жив и пронзителен. Никакой мертвенной тупости и пустоты, что царила во взглядах окружавших его людей.
— А, лейтенант. Как приятно… Осторожно!
Стоило Доналу поднять свой «магнус», как винтовки всех зомби мгновенно нацелились на диву. При их нынешнем расположении, если бы они открыли стрельбу, то в первую очередь перебили бы друг друга. Но, как известно, такие «мелочи» «околдованных» не останавливают.
Они пешки-камикадзе в руках другой более могущественной силы.
Донал опустил оружие и, помедлив мгновение, бросил его на пол. Оно с грохотом упало на каменные плиты.
— Я пришел сюда по собственной воле? — Ему не нужно было произносить свой вопрос вслух.
— Разве мотивы наших поступков, — тон Малфакса Кортиндо был предельно вежлив и абсолютно лишен всякого напряжения, — не являются вечной тайной для нас?
Донал грубо выругался.
— О, умоляю вас. — Небольшой крупнокалиберный пистолет, который Малфакс Кортиндо извлек из кармана, вероятно, был антикварным предметом. Два его укороченные ствола мрачно и злобно взирали на Донала. — Вы теряете чувство стиля.
Кортиндо направил пистолет на лицо дивы.
— Пришла пора умереть, милашка.
Ты чувствуешь песню?
— Нет!
Момент настал.
Ты касаешься костей?
«Околдованные» работники Управления продолжали целиться в Донала, но причина была не в этом. Во имя Великой Смерти, страх никогда не может быть причиной.
И, тем не менее, момент настал.
— С… Спасите…
— Он не может.
Мгновение, когда Донал мог бы решиться.
Ты пробуешь…
Раздался выстрел из пистолета Кортиндо, стронциево-красная вспышка.
Фонтан капель малинового цвета из идеальной точеной шеи. Дива повернулась и рухнула на каменный пол, артериальная кровь густым потоком вытекала из её тела.
Она умерла…
…кости!
Слишком поздно.
Мгновение, когда…
Второй выстрел, ярко-красное пламя, во лбу дивы появился третий глаз…
…когда Донал мог бы спасти её, но было уже слишком поздно, теперь всегда будет поздно — целая жизнь и вселенная отделяют его от той секунды, когда он мог бы начать действовать, и все было бы по-другому.
— Нет!
…лужица наполнялась темной кровью, вытекавшей из её разбитого черепа.
И тут Донал все-таки сдвинулся с места.
Он рванулся вперед. Малфакс Кортиндо повернулся на сто восемьдесят градусов, готовый воспользоваться приемом па-куа, но он был не единственным, кто изучал боевые искусства. На его прием Донал ответил своим — ударом ладонью по ладони. Пистолет вылетел из руки Кортиндо, затем он вонзил пальцы в его глазницы, локтем заехал мерзавцу в глотку, а коленом — между ребер, целясь в селезенку, и не промахнулся.
Обхватив одной рукой шею Кортиндо, Донал резко развернулся. Он крепко прижал его к себе, словно возлюбленного, потому что так требовала техника борьбы. Наконец со всего размаха швырнул Кортиндо на каменные плиты.
«Околдованные» стояли, не шелохнувшись.
Ты чувствуешь…
Он повержен, но ещё не мертв. Кортиндо — это страшная, смертельная опасность. Донал поднял колено.
…песню?
И опустил его вниз.
Резко и жестоко.
* * *
И в то же мгновение все «околдованные» упали на пол и застыли в сложных позах тауматургической[3] комы. Однако ещё живые.
Мертвы были только Малфакс Кортиндо и дива.
Она надеялась, что я спасу её.
Донал тыльной стороной ладони стер с лица что-то горячее и влажное. Это мог быть пот, могла быть и кровь.
Спасти её. Даже не помнила…
Все-таки кровь. Какая-то рана, которую он не заметил.
Сучка даже не помнила моего имени.
Но она была так хороша. Даже сейчас, распростертая на каменных плитах, с вечностью, застывшей во взгляде, бледной кожей, забрызганной алой кровью, в прекрасном театральном платье, насквозь пропитавшемся горячей липкой влагой жизни. А вокруг реакторы словно излучали какой-то темный свет, а гул их был страшнее гробового молчания.
Ты слышишь кости?
Не спеша и не сводя глаз с дивы, с прекрасной дивы, Донал поднял с пола «магнус» и положил его в кобуру.
Затем присел на корточки рядом с её прекрасным телом.
Так хороша!
Донал просунул руки под её совершенное тело.
Идеальное…
Постарался успокоиться.
Ты пробуешь…
И снова встал, держа её на руках. Он сделал один шаг, затем другой. Он… они уходили, Донал и самое совершенное творение во всей вселенной навсегда уходили отсюда.
