По шатру, где собрались мантхи, плясали отблески костра; внутри было довольно темно. Аира Хаз спала, муж держал ее за руки. Рядом с матерью разметалась во сне Пинто, ее детская ступня касалась спящего Мампо.
Бомен, когда пришла его очередь дежурить, сел у огня на одеяло, другое набросил на плечи. Глядя, как в костре возникают и рушатся алые коридоры пламени, он почувствовал, что внутри зашевелилась сила. Чтобы как-то убить время, Бомен выбрал обугленное полено и силой мысли затолкал его в самую середину. Интересно получается! Бомен мысленно взялся за другое полешко и потянул его по маленькой огнистой дорожке между двумя большими головнями. Вдруг дерево загорелось, вспыхнуло синим пламенем.
– Чем занимаешься?
Сирей. Стоит между повозкой и костром. Что она успела увидеть?
– Смотрю на огонь.
Сирей подошла и села рядом. Бомен прикрыл ее своим одеялом.
– Я хочу узнать только то, что ты захочешь рассказать, – сказала она.
Бомен начал показывать. Сначала он силой мысли подобрал сосновую шишку с заснеженной дороги и положил в открытую ладонь Сирей. Девушка накрыла шишку тонкими пальцами.
– Как ты это делаешь?
– Сам не знаю.
– А что еще ты умеешь?
– Я могу сказать, что ты думаешь. То есть почувствовать.
– Я не против. У меня нет от тебя секретов.
– Вообще-то обычно я не заглядываю людям в головы. Это довольно тяжело.
– Загляни ко мне.
Сирей закрыла глаза, показывая, что сосредоточилась на какой-то мысли и хочет, чтобы юноша ее прочитал. Бомен посмотрел на девушку: она так близко, такая красивая, и шрамы так ей идут… Бомен наклонился, нежно поцеловал Сирей в щеку и вошел в ее ум.
Обнаружив мысль, Бомен рассмеялся – тихо, чтобы не разбудить остальных.
– Ты представляешь нас в наряде твоих родителей!
Бомен увидел комичную картину: он и Сирей сидят бок о бок на золоченых тронах в жестких, инкрустированных драгоценными камнями мантиях Йоханны и Йоди из Гэнга – как в карнавальных костюмах с чужого плеча.
– Смешно! Мы же не император с императрицей!
– Это ты видишь правителей. А я – мужа с женой. Отца и мать. Они – моя единственная семья.
– Прости меня, Сирей. Зря я смеялся.
– Даже смешные люди могут любить друг друга.
– Конечно. Надеюсь, с ними все в порядке…
– Наверное. Их, скорее всего, изгнали из города, и теперь они живут тихой жизнью где-нибудь в маленьком домике, без слуг и придворных. Зато у мамы есть папа, а у папы – собаки.
– Откуда ты знаешь?
– Не знаю, а надеюсь. Я поступила очень плохо, когда пошла за тобой и бросила семью. Я пообещала себе, что однажды вернусь, найду их и попрошу прощения. Так что они должны быть живы и здоровы, понимаешь? Чтобы я смогла их снова увидеть.
– Значит, так тому и быть.
– Возможно, мы придем к ним вместе.
Тут Сирей то ли вспомнила, то ли сделала вид, что вспомнила:
– О нет! Ты же должен уйти! Ты избранный… А скоро ты уйдешь?
– Думаю, да.
– Скорей бы ты ушел, Бомен! Тяжело этого ждать.
– Мне тоже.
Сирей хотелось спать. Вскоре она прилегла рядом, положив голову Бомену на колени. Он гладил девушку по голове, пока та не заснула, а сам терпеливо сторожил.
Перед рассветом спящие в шатре зашевелились. Бомен спросил себя: будить Сирей? Нет, не надо. Нельзя все время прятаться от других.
Скуч выбрался наружу, приветственно кивнул Бомену и занялся своими утренними делами. Юноша смотрел, как коротышка вешает над костром котелок с водой, слышал, как просыпаются остальные.
Хлопнуло полотнище шатра. Бомен оглянулся и увидел сонно моргающую Кестрель. Сестра какое-то время непонимающе смотрела на него, потом заметила Сирей, улыбнулась и ушла за деревья.
Кестрель хорошо выспалась, морозный воздух бодрил. Она выбралась из шатра отдохнувшей, веселой – а теперь ей очень захотелось побыть одной.
Легко ступая по тонкому снегу под деревьями, Кесс отошла подальше от костра. Она не выбирала дороги и оказалась на звериных тропках, среди высоких деревьев почти без подлеска. Что тут расстраиваться! Да, Бомен и Сирей стали еще ближе, что удивительного? Все и так давно понятно. И тем не менее, когда Кестрель увидела их вместе под одним одеялом – Сирей спит, Бомен гладит ее по волосам, – в ней что-то оборвалось.
