– Будем входить в одну дверь и даже спать в одной кровати, если пожелаете.
– Пожелаю.
– Только по утрам, вылезая из этой самой кровати, не заставляйте вставать и меня.
– Да будет так, мадам. Клянусь бородой моего предка! Ноги сами в пляс идут!
– Что ж, сэр, пляшите!
Расплывшись в улыбке, Креот пустился выкидывать коленца вокруг госпожи Холиш, а та хлопала пухлыми руками в такт.
Когда зажглись костры, мантхи поняли, что кругом находится множество людей. Мост был единственным способом перебраться через реку на многие мили, и казалось, что началось великое переселение народов. Анно Хаз послал Бомена к соседям, чтобы узнать, почему те покинули дома.
– Мы видели огонь в небе! – отвечали соседи. – Чудесные знаки! Пришел конец света!
– На юге люди убежали из городов!. Дома пустуют…
– Серебряная посуда в сервантах…
– Зерно в амбарах…
– Больше никогда не придется работать! Бедняк заживет как император!
– Императоров больше нет! Они все сбежали!
– Почему? – спросил Бомен.
– Огонь в небе! Конец света!
Не услышав больше ничего полезного, Бомен вернулся к отцу.
– Люди чувствуют приближение катастрофы, – сказал Анно. – Арамант сожжен. Доминат пал. Настало время знамений и чудес.
Слухи о брошенных городах привели к мосту столько людей, что маленькая приречная деревушка превратилась в настоящий город. Посередине, прямо у моста, вырос шумный рынок, где путешественники могли купить все необходимое. На наскоро сколоченных лотках лежали овощи, сушеное мясо, кухонная утварь, одеяла, упряжь, книги пророчеств и карты. В палатках жарили колбасу и варили вино со специями. Повсюду пылали огромные костры, высвечивая в темноте возбужденные лица.
Мантхам была нужна еда в дорогу, и, поскольку денег не было, они решили что-то продать. По крутым горным тропам повозка может и не проехать. Поэтому Анно Хаз с общего согласия принял решение: повозку продать, а на вырученные деньги купить еды. Лошадей и коров продавать не стали: пригодятся на родине.
Анно и Бомен пошли на рынок, чтобы найти покупателя. У моста царил настоящий хаос: крикливые продавцы барабанили по сковородам, блестевшим в свете ревущих костров. От шкварчащих на вертелах окороков поднимался аппетитный аромат; тут же усердно работали ножами забрызганные жиром повара. Пекарь соорудил из камней и глины печурку и вытягивал из ее оранжевой пасти полные противни пухлых белых булочек, дымящихся на морозе. Шарлатаны расхваливали книги с изображениями дней страха и чудес – огненных ливней, великого сияния и призраков высотой с дерево.
– Чудеса! Ужасы! – кричали они. – Готовьтесь к концу света! Карты неизведанных земель! Списки городов, которые погибнут! Все о конце света!
Бомен рассматривал одну из таких мрачных картинок, как вдруг кто-то тронул его за плечо. Юноша обернулся, но никого не увидел. Отец стоял у другой палатки и разговаривал с продавцом шатров, упряжи и колес. Бомен подошел к ним. Торговец оказался сухопарым человечком с живыми глазами и быстрыми птичьими движениями.
– Целую повозку? – с подозрением отозвался он. – Вы хотите продать всю повозку? Почему? Она сломалась?
– Повозка нам больше не нужна. Мы идем на север, за горы.
– За горы? Зачем? Там ничего нет. – Он сунул голову в отгороженный куском холста закуток. – Тут кто-то за горы собрался.
– Ну и дураки, – сказал женский голос.
Торговец посмотрел на Анно искоса, словно боялся подвоха.
– Откуда идете?
– Из Домината.
– Из Домината? Значит, повозка подержанная. Очень, очень подержанная.
– Еще вполне крепкая.
– Об этом уж мне судить. – Голова продавца шатров снова исчезла в закутке. – Я пошел по делам. Присмотри за лавкой.
– Только не дай себя надуть! – сказала женщина.
– Хоть раз такое было?
– Ты родился дураком, им и умрешь, – донеслось в ответ. Торговец выразительно посмотрел на Анно и пожал плечами.
– Женщины!
Продавец шатров пошел за Анно и Боменом на стоянку.
Аиру Хаз уже вынесли наружу и положили, укутав одеялами, под деревьями. Кестрель сидела рядом.
Торговец тщательно осмотрел повозку, вернулся к Анно с Боменом, цыкнул зубом и покачал головой.
– Сломана, – вздохнул он. – Я-то починю. Только вот работы на пять дней. Значит, продать ее я смогу лишь через пять дней. А кто знает, когда мы все умрем? Если верить моему соседу, послезавтра.
