- Сколько? – спросил дежурный помощник начальника колонии после короткого обмена приветствиями.
- Тридцать три богатыря, - сказал начальник конвоя и сделал знак выглядывающему из автозака сержанту. Тот сразу же снял замок с решётчатой двери, отгораживающей арестантов от конвоя.
- Выходи по одному! Руки назад! – крикнул сержант в открытую дверь и первым выскочил из машины.
Молодой конвоир последовал его примеру. Автоматчики лагерной охраны, принимавшие этап, угрожающе направили стволы своего оружия на открытую дверь машины, из которой спешным порядком стали появляться вновь прибывшие заключённые.
Выпрыгнув из «воронка», Виктор неспешно огляделся вокруг. Машина остановилась напротив двухэтажного кирпичного здания, административного корпуса колонии. Вплотную к нему было пристроено ещё одно, с проходной и высокой башней. В ней, по всей видимости, находился пункт наблюдения и контроля связи с вышками, раскиданными по всему периметру колонии.
Колония занимала довольно обширную территорию - от ворот, вправо и влево далеко тянулся высокий деревянный забор с рядами колючей проволоки. Между рядами колючей проволоки - «запретка», вспаханная и тщательно пройденная граблями, земля. Колония расположилась в довольно большом и глубоком распадке, среди высоких, упирающихся вершинами в небо, сопок. И тайга. Вокруг, до самого горизонта. В полукилометре от жилой зоны, прямо под сопкой расположилась промзона. Жилая и промышленные зоны были соединены между собой длинным коридором из колючей проволоки. Виднелись корпуса каких-то цехов и высоких строений, построенных прямо на склоне высокой скалы.
Новоприбывших завели в открывшиеся ворота, которые тут же закрылись за ними.
Этапники оказались в привратке: перед ними были ещё одни ворота, ведущие на территорию колонии. Вскоре и эти ворота открылись таким же способом, как и первые.
- Приготовиться к личному досмотру! – крикнул неожиданно звонким дискантом старший прапорщик с повязкой начальника войскового наряда на рукаве. – Мешки развязать, сумки открыть!
- К личному досмотру, - злобно передразнил прапорщика амбал с поломанными ушами и матерно выругался. Сказал бы уж - идите на «шмон».
Два прапорщика проводили «шмон» очень быстро и профессионально. Выворачивали мешки и сумки, трясли рюкзаки - искали запрещённое.
Но на строгий режим шли люди опытные и запрещённое давно сплавили на этапе, проводя бартерные сделки с конвоем, променяли кожанки, модельные туфли и пуховики на плиты чая, бутылки со спиртным и наркотические «колёса».
После того, как всех тщательно обыскали, новоприбывших по внутреннему коридору провели в административное здание.
И пока шли, Виктор успел беглым взглядом разглядеть: и огромный плац, и десятка два двухэтажных домов кирпичной постройки, каждый обнесённый высоким забором из металлической сетки, и расположившееся точно в центре жилой зоны длинное одноэтажное кирпичное здание столовой-клуба и дома быта, и пристроенная рядом котельная с баней. Несколько на отшибе, в ближнем к «вахте» углу колонии расположилось здание штрафного изолятора...
...После посещения бани, этапников разместили в "карантинке"...
...Виктора из "карантинки", вызвал в свой кабинет "кум" - заместитель начальника колонии по режимно-оперативной работ – майор Логвиненко. Предложил чашку чая, а когда Виктор отказался, повёл разговор издалека, расспрашивал о любимой девушке, посетовал на то, что статья, по которой ему предстоит отбывать наказание, не подлежит условно-досрочному освобождению не только по половине, но даже по двум третям срока, и стал предлагать разные послабления за небольшие услуги. Так, ерунда, мелочь, разве что сообщать о тех, кто в лагере замышляет учинить беспорядки, побег или ещё чего-нибудь, что может повлиять на ужесточение режима для всех. А ужесточение режима – это и ограничение в получении посылок, «отоварки» в ларьке колонии, личных и даже общих свиданий с родственниками.
- Начальник, ты что, сукой меня хочешь сделать? - с презрительной усмешкой посмотрев на майора и не дослушав до конца, резко спросил Виктор.
