Дермут, поначалу слушавший ее с интересом, почувствовал к ней отвращение. Какая гадость! Или это просто предубеждение? В конце концов, спиритизм еще слишком мало изучен, чтобы так вот с ходу отказывать ему в праве на существование. Хотя, конечно, аналогия забавная… Точно хирург перед операцией…
Когда слуги принялись расставлять стулья и передвигать лампы, Дермуту пришло в голову, что все это вполне можно было сделать и заранее. И потом, его дядя наблюдал за приготовлениями С откровенной скукой. Он явно пришел сюда совсем с другой целью. Дермут снова оглядел собравшихся. Походило на то, что, кроме самой миссис Томпсон, да еще пожалуй, миссис Эверсли — но с той что и взять, — предстоящий сеанс не интересовал никого. А ведь мать Клер умерла за границей. И никто толком не знает, от чего. Наследственность?
Усилием воли он заставил себя вернуться к действительности.
Все расселись, лампы — кроме одной под красным абажуром, стоящей в дальнем конце комнаты, — были потушены, и комната погрузилась в красноватый полумрак. Слышалось только мерное дыхание медиума. Постепенно оно становилось все более затрудненным. Вдруг где-то в дальнем углу комнаты раздался тихий стук. От неожиданности Дермут вздрогнул. Стук повторился — теперь уже с другой стороны комнаты, и вдруг на собравшихся обрушилось настоящее крещендо[16] гулких ударов. Потом все разом стихло, и по комнате прокатился раскат визгливого смеха, сменившегося высоким и чистым голосом. Это никак не могло быть голосом миссис Томпсон.
— Я здесь, господа, — сказал голос. — Можете задавать вопросы.
— Вы… Широмако?
— Да, я Широмако, — подтвердил голос. — Задавайте вопросы. Ответы мне известны. Я здесь уже давно… очень давно…
Затем дух счел необходимым посвятить их в некоторые подробности загробной жизни. Ничего нового и оригинального, впрочем, он так и не сообщил. Все это Дермут слышал уже много раз. Все были счастливы, счастливы и еще раз счастливы. Передавали приветы оставшимся на земле родственникам, но выбирали почему-то такие выражения, что решительно невозможно было понять, кто же, собственно, и каким родственникам их передает. Потом какая-то пожилая дама, представившаяся матерью одного из присутствующих, долго потчевала их прописными истинами, преподнося их как величайшее откровение.
— И последнее сообщение, — неожиданно объявил Широмако. — Думаю, одному из джентльменов это будет особенно интересно.
Последовала пауза, и комната вдруг наполнилась раскатами демонического хохота. Отсмеявшись, голос, явно звучавший на сеансе впервые, сообщил:
— Лучше вам не ходить сегодня домой! Уж поверьте моему слову: лучше не ходить!
— И кому предназначается сей совет? — невозмутимо осведомился Трент.
— Одному из вас. И на его месте я бы прислушался. Опасность! Кровь! Не так много, но достаточно. Не ходите домой!
Голос начал стремительно удаляться.
— Не хо-оди-и-те до-о-о-мой!
Все стихло. Дермут почувствовал, как на лбу у него выступили капли пота. Он был уверен, что предостережение предназначалось ему. Теперь он больше не сомневался: этот вечер таил в себе смертельную опасность.
Послышался тяжелый вздох медиума, потом стон — она постепенно приходила в себя. Включили свет. Миссис Томпсон сидела, неестественно выпрямившись, ее глаза холодно поблескивали.
— Надеюсь, все прошло успешно?
— О да, просто изумительно. Мы так вам благодарны, миссис Томпсон!
— Мне? Благодарите лучше Широмако.
— О да, конечно, и его, и всех других.
Миссис Томпсон зевнула.
— Смертельно устала. Чувствую себя как выжатый лимон. Рада, что все прошло хорошо. Я, честно говоря, чего-то побаивалась. Атмосфера тут какая-то… — Она огляделась и, передернув плечами, закончила: — Тревожная атмосфера. Нехорошая. Может, здесь кто-то недавно умер?
— Здесь?
— Ну, я имею в виду: среди близких родственников или друзей присутствующих. Нет? Ну и хорошо. А то, как ни скверно это звучит, смерть здесь просто витает в воздухе. Впрочем, возможно, это у меня с голоду фантазия разыгралась. Что ж, всего доброго, миссис Трент. Рада, что смогла угодить.
Миссис Томпсон подобрала складки своего нелепого одеяния и чинно удалилась.
