— Конечно. У вас симпатичная семья, Барбара. Все такие разные характерами, внешностью. А страсть к медицине это у вас что — наследственное?..
Девушка нахмурилась.
— Родители до сих пор не могут понять, какая генетическая катастрофа вынудила меня стать кулинаром.
— Ваши торты с фруктами — результат генетического чуда, а не катастрофы, — поправил ее Джейк и снова широко зевнул. — Не могли бы вы выключить свет когда будете уходить?..
Барбара немного удивилась такому неожиданному концу разговора. Как никогда, ей не хотелось спать! Скрыв сожаление, она встала с кресла, потянулась к выключателю рядом с кроватью. И тут Джейк слегка коснулся ее запястья.
— Мне бы хотелось, чтобы моя невеста поцеловала меня и пожелала спокойной ночи.
Ничто не мешало Барбаре проигнорировать его просьбу и уйти. Но она не удержалась и склонилась над ним, решив быстро по-сестрински поцеловать его.
В ту же секунду, когда губы девушки коснулись его лба, Джейк привлек ее к себе — не резко, но достаточно для того, чтобы она потеряла равновесие и упала на кровать. Его сильные руки нежно обхватили ее за талию, и Барбара почувствовала себя пленницей.
Глаза мужчины больше не были сонными. Они искрились от смеха и нескрываемого желания.
— Дорогая, в самом деле, разве так женщина целует своего жениха, желая ему доброй ночи? — Он ласково провел рукой по ее шее и приподнял за подбородок ее лицо. — Вот как это делается, дорогая, — пробормотал он.
Барбара ощутила его дыхание у себя на щеках, в уголках глаз… Через секунду, говорила она себе, через секунду я встану и уйду!
— Вот так, а потом так… — шептал Джейк, пока его губы не слились с ее губами. Никто и никогда еще так не целовал ее. Какая-то первобытная, женская первооснова ее существа жаждала, чтобы этот поцелуй длился вечно. Но здравый смысл упрямо призывал встать и уйти. Ни одна благоразумная женщина никогда не позволила бы себе оказаться в такой ситуации! А Барбара все последние годы потратила на то, чтобы доказать самой себе, что она в высшей степени благоразумна.
Если бы она могла говорить, то, разумеется, сказала бы Джейку, чтобы он остановился. Если бы могла поднять руки, то помешала бы его пальцам нежно перебирать ее волосы. И если бы могла пошевелиться, наверняка выскользнула бы из его объятий. Но она была не в силах ни говорить, ни двигаться. Все, что она могла, — это с неожиданной для себя страстностью возвращать ему поцелуи, которые, увы, слишком откровенно говорили о годах ее одиночества и о ее неизъяснимом томлении.
В тот миг, когда самообладание покинуло ее вконец, она поняла, что к Джейку оно как раз возвращается. Не без сожаления отстраняясь от нее и сдерживая дрожь, он нежно отбросил с ее лица волосы.
— Барбара, моя дорогая, — прошептал он, — я не думаю, что именно на это каждый из нас рассчитывал, когда вы вошли в комнату. Как бы мне ни хотелось заняться любовью с вами, мы не должны делать того, о чем вы будете жалеть завтра!
Шум в ушах прекратился, и до сознания девушки постепенно дошло, что Джейк что-то говорит ей. В течение какого-то мгновения, пока она находилась в состоянии радостного возбуждения от его близости, смысл слов не доходил до нее. Потом значение произносимых им фраз подействовало, как ушат ледяной воды. Она быстро отодвинулась на край кровати, совершенно сбитая с толку тем, что так поддалась физическому влечению к человеку, которого до недавнего времени считала не более чем просто знакомым.
Разве тебе так уж хочется оставаться здравомыслящей, предательски нашептывал ей внутренний голос, когда тебе представляется, возможно, единственный шанс получить удовольствие?
Однако в ее сознании глубоко укоренились моральные ценности, привитые семьей. Барбара быстро поднялась с кровати — подальше от соблазна!
— Я должна идти, — сказала она, не глядя на него, и глубоко вздохнула. — Я благодарна вам за… за… гм… за то, что вы… мы остановились…
— Пожалуйста! Надеюсь, что продолжение… — В голосе Джейка ей послышались знакомые нотки насмешки. Неужели он смеется над ней? Но, встретившись с ним глазами, девушка поняла, что это не так. — Вы правы, вам лучше уйти, — скривив губы, сказал он. — Вы так чертовски хороши, что только идиот выпустил бы вас добровольно. Идите, дорогая. Мой запас благородства иссякает!
