Первый всадник - страница 50

— И это вся статья? — спросил Гарсия с новой интонацией: недоверием.

— Да, а что?

— Скучновато, по-моему.

Только доморощенного критика не хватало!

— Разбавлю цитатами — выйдет конфетка.

— Ну…

— Скажите, военные рейсы тоже заполняют грузовые декларации?

— Разумеется.

— Они доступны таможенникам?

— Конечно.

— А общественности? Например, если я захочу на них посмотреть, проблем не будет?

— Наверное, нет.

— Понятно.

— Если перелет не засекречен, конечно. Такие тоже случаются.

— Но ведь вы можете их отделить от остальных?

— Да.

— Тогда мне подойдет любой месяц. Март вполне годится.

Потом было три дня молчания. В конце концов сержант Гарсия не придумал повода отказать и все организовал. За эти три дня он наверняка лично прочитал декларации в поисках всего, что могло вызвать неприятности. Например, конгрессмена, возвращавшегося из Перу с доколумбовым антиквариатом. Или посылки для какого-нибудь генерала, любителя голландского порно. Или чинуш из ЦРУ, которые вообще не озаботились декларированием на таможне.

Фрэнк подруливал к авиабазе и мысленно перебирал варианты: если декларация найдется, то выяснится, куда переправили тела, а также личности «пассажира четыре» и «пассажира пять». Если декларации не окажется… то и это кое-что даст — подтвердит, что перелет был секретным или «конфиденциальным».

На главном въезде ему выдали пропуск с талоном на парковку и показали по карте базы, как проехать в главное управление.

Сержант Реймонд Гарсия оказался смуглым коротышкой с таким ненатуральным выражением лица, какое бывает, только если долго тренироваться перед зеркалом. Увидев Фрэнка, он заложил руки за спину, поджал губы и принялся покачиваться на каблуках ботинок, вычищенных до блеска.

— Вы, без сомнения, понимаете, что командование осознает существование возможности использования армейского транспорта в личных целях. Однако смею вас заверить, что подобные инциденты крайне редки. Мы во всем сотрудничаем с таможней. — Наклон головы на тридцать градусов. Многозначительный взгляд.

Речь сержанта была настолько отрепетирована, что при других обстоятельствах Фрэнк не удержался бы и разнюхал причину подобного официоза. Но сейчас важнее успокоить Гарсию.

— Сержант, поверьте, я приехал не за тем, чтобы уличать кого-то в использовании служебного положения. Моя статья носит общий характер и больше касается таможни, чем армии. Я хочу осветить разнообразие их задач.

В конце концов Дейли проводили в комнатушку без окон, ярко освещенную лампами дневного света. Там на столе были пачка деклараций и банка сухого молока для кофе.

— Хотите кофе? — поинтересовался Гарсия.

Фрэнк утвердительно кивнул, и вскоре сержант вернулся с полной пластиковой чашкой.

— Удачной охоты, — пожелал он, повернулся и прикрыл за собой дверь.

Следующие пять минут Фрэнк старательно изображал, что просматривает бумаги. Однако он прекрасно знал, что искать и где: в декларациях, разложенных в хронологическом порядке, найти необходимое не составило труда.

Рейс 1251 вылетел из Тузлы в Тромсё двадцать восьмого марта. На следующий день — из Тромсё в Эндрюс. Приземлился в тринадцать часов тринадцать минут.

Имена пассажиров, по алфавиту, в столбик:

Каралекис, наверное, работает в Национальном институте здоровья. Фитч — непонятно. ЦРУ, ФБР… Дейли переписал обе фамилии в блокнот и перевернул страницу.

Сначала он решил, что это какая-то ошибка.

В грузовом отсеке значились только личные вещи и различная электроника.

Отхлебнув кофе, Фрэнк уставился на декларацию. Ни слова про контейнеры или тела шахтеров. Снизу стандартная надпись: «Страница 2 из 2».

Фрэнк просмотрел остальные декларации в поисках другого самолета Тромсё — Эндрюс. Его не значилось ни в тот же день, ни в следующий — вообще ни в какой. И никаких контейнеров с трупами.

«Сааб» великолепно держал дорогу и вписывался в повороты — разумеется, когда не простаивал в ремонте. Если бы не восемь штрафных баллов, то по пути на Вашингтон Дейли наверняка дал бы себе волю.

Но он удержался. Впрочем, когда мысли заняты другим, девяносто пять километров в час и лучше.