Гробы. Сваленные в кучу.
Фрэнк нахмурился. Именно этого он и ожидал, но… Что-то было не так.
Несколько минут он барабанил пальцами по столу и водил над снимком лупой, однако фотография отказывалась выдавать секреты Копервика. Бросив взгляд на проставленную в углу дату, Фрэнк покачал головой.
Три дня пути. Значит, это последний день на Эдже. Иначе бы они просто не успели. Видимо, эксгумация заняла меньше времени, чем ожидалось. Палаток не видно, их уже свернули и отвезли на корабль. Как и остальное оборудование.
Фрэнк снял с углов папье-маше, и фотография начала сворачиваться в трубочку. Привычным движением секретарша скрутила ее, засунула в картонный цилиндрик с логотипом «Паноптикона», закрыла крышкой и выписала счет на двести восемьдесят шесть долларов сорок шесть центов.
На полпути домой его осенило. «Минутку!» — подумал он у поворота на Чейн-Бридж-роуд и нажал на тормоза.
Позади парень в кабриолете разразился многоэтажной тирадой, но Фрэнк уже перешел на соседнюю полосу и на полной скорости рванул обратно.
— Мне нужен еще снимок, — выпалил он.
— Какой?
— Те же координаты, месяцем раньше. Давайте двадцать восьмое февраля.
Она пожала плечами и забарабанила по клавиатуре.
Полчаса спустя перед ним лежал второй снимок, точно такой же, как первый, минус вертолет и Энни с компанией.
На кладбище ямы и куча гробов. Фрэнк перевел взгляд на дату, чтобы лишний раз перепроверить: одиннадцать сорок семь, двадцать восьмое февраля девяносто восьмого. Энни с Киклайтером еще в Штатах.
Шахтеров уже нет, гробы свалены в кучу.
Вот что не так! Энни невесть сколько переписывалась, чтобы выяснить имена шахтеров, связаться с их родственниками и получить разрешение на эксгумацию, потом убедить лютеранскую церковь, что экспедиция пойдет на благо людям. Завершив исследования, Национальный институт здоровья должен был перезахоронить тела.
После стольких проволочек невозможно и представить, что гробы свалят в кучу, как дрова.
Значит, кто-то добрался на Копервик первым и забрал шахтеров.
С этой мыслью он снова подошел к секретарше:
— Сделайте еще один, на месяц раньше. Двадцатое января подойдет.
Та удивленно подняла глаза:
— Знаете, я еще не видела, чтобы на это подсаживались. — Пробежавшись пальцами по клавиатуре, она добавила: — Кстати, январь я вам не советую, не та широта. Разве что вам подойдет инфракрасный снимок?
— Почему?
— Там полярная ночь. На фотографии будут видны только отдельные огни…
— Нет, поселение заброшено. Давайте двадцатое ноября девяносто седьмого.
На все про все ушло три часа и почти две тысячи восемьсот долларов.
Откручивая назад по месяцу, Фрэнк скоро обнаружил, что искал: белый чистый снег, нетронутые могилы. Двадцатое августа девяносто седьмого года.
Значит, в течение месяца после этой даты трупы выкопали.
Еще несколько снимков, и дата эксгумации: девятое сентября.
На кладбище вырисовывались небольшой подъемный кран, пара снегоходов и четкий контур палатки. За церковью пристроился вертолет. Фрэнк насчитал на снимке полдюжины людей-точек. Но, как ни вглядывайся в лупу, лиц не разглядеть.
Он переключился на вертолет, напоминавший стрекозу. Его размер тоже не позволял различить детали. Дейли долго рассматривал фюзеляж… ни одной зацепки. Не хватало разрешения. Устав, он откинулся в кресле и потер заболевшие глаза.
Мгновение спустя, вновь посмотрев на снимок, он заметил — или показалось? — то, чего там раньше не было: решетку или что-то очень похожее на решетку на задней части вертолета.
Что бы это ни было, под лупой оно расплывалось и исчезало.
Бросив в раздражении лупу, Фрэнк записал расходы на свой счет и вышел с толстой картонкой фотографий под мышкой, тщетно пытаясь переварить полученную информацию.
Теперь хотя бы ясно, что, где и когда. Кто-то добрался на Копервик раньше Энни с Киклайтером. Поэтому и появился Глисон. Поэтому экспедиция вернулась с пустыми руками. Поэтому все и засекретили.
Осталось всего два вопроса.
Кто? И зачем?
