Закрыв сарай, он вместе с ними направился к «кадиллаку».
– Как я понимаю, о том, чтобы пропустить по стаканчику, не может быть и речи, – проговорил Хэттерсли, пытаясь все свести к шутке.
– Как-нибудь в другой раз, когда я не буду занят, – сдавленным голосом ответил Леннокс.
Блондинка обвела взглядом возвышающиеся вдалеке скалистые горы, кактусы, приземистый дом.
– Вы живете в очень красивом месте, мистер Леннокс, – сказала она. – И дом у вас очень красивый. И еще у вас замечательный талант.
Не произнося ни слова, он поднял на нее глаза.
– Поехали, дорогая! – позвал Хэттерсли. Он сел за руль и завел двигатель.
Лила все медлила, не сводя с Джоула своих голубых глаз.
– Я бы хотела вернуться сюда, – пролепетала она детским голоском. – Когда у вас будет лучшее настроение. Вы не против?
Он отвернулся, продолжая хранить молчание.
– Вы мне кажетесь очень необычным человеком. – Ее глаза скользнули по его обнаженному торсу. Было видно, как у нее расширились зрачки, потом снова сузились. – А вот Кит – самый что ни на есть заурядный. Ему просто хочется быть оригинальным. Но он вас очень любит. Не сердитесь на него. – Лила протянула Джоулу руку. Он даже не потрудился пожать ее. Ничуть не обидевшись, она как ни в чем не бывало направилась к «кадиллаку».
Подняв облако пыли, Хэттерсли развернулся и, бешено сигналя, с ревом умчался прочь. Джоул лишь заметил лицо блондинки, уставившейся на него через заднее стекло автомобиля.
Облако пыли стало медленно подниматься вверх. Он вернулся в дом, рассеянным взглядом обвел скромную обстановку комнаты. Его трясло. В нем кипела ярость. Она выворачивала наизнанку все его существо.
Джоул почувствовал, как у него к горлу подкатил ком. Ему стало трудно дышать. Так нередко случается от жары. Но не от сухого раскаленного воздуха Аризоны, а от влажного, зловонного азиатского зноя. Вы задыхаетесь в этом зное, словно вас засасывает гнилое болото.
Что-то прожужжало у него перед ухом, должно быть, муха. Он непроизвольно пригнулся и весь сжался, словно уклоняясь от пули.
Джоул стиснул зубы, с шипением втягивая в себя через нос удушливый воздух. По его груди, ребрам, спине ручьями лился пот.
Пора кормить девчонку.
Он сделал над собой усилие, чтобы взять себя в руки.
Она так крепко спала, что даже не шевельнулась, когда он открыл дверь. Джоул поставил на пол поднос и посмотрел на Иден. Она лежала на спине, голова повернута набок, лицом к стене. Спящая, она была похожа на маленькую девочку.
Склонив голову, Джоул принялся разглядывать ее. Она явно каким-то образом помылась, так как воняло от нее уже гораздо меньше. На ней были надеты только трусики и футболка. Голые ноги болезненно-бледные и тонкие как спички. Казалось, эта девушка лишена плоти. Раскинутые в стороны руки соединяла пропущенная через раму у изголовья кровати цепь.
«Интересно, кто из нас более несчастный узник?» – криво усмехнулся Джоул.
Его взгляд упал на ее ляжки. Он в недоумении нахмурился, затем наклонился поближе.
Иден заворочалась и открыла заспанные глаза. Джоул ткнул пальцем в худосочную ляжку.
– Что это, черт побери? – прорычал он. Девушка поспешно отвернулась и, схватив простыню, натянула ее на себя. Джоул вцепился в край простыни и грубо дернул. Дешевая хлопчатобумажная ткань с треском разорвалась на две половинки. Прижавшись к стене, Иден подобрала колени к груди и изо всех сил стиснула их руками. Джоул бросился на нее. Какое-то время они отчаянно боролись. Но она была слишком слаба, чтобы оказать ему сопротивление. Он легко справился с ней и, придавив к кровати, снова грозно спросил:
– Что это, черт побери?
Удерживая ее одной рукой, другой он провел по бесчисленным крохотным шрамам на лодыжках, под коленками, на бедрах… И до него дошло.
– Следы от уколов, – прошептал Джоул. – Так ты ширяла себе героин? Отвечай!
Иден молчала. Как только он отпустил ее, она тут же схватила рваную простыню и снова натянула ее на себя.
Совершенно ошеломленный, Джоул выпрямился.
– Значит, это была вовсе не болезнь, – проговорил он. – Просто ты наркоманка.
– Нет…
– Да! У тебя была ломка. Вот почему ты так загибалась.
