«Слышал он о термосе или нет? — с беспокойством подумал Петя. — И как только он сюда пробрался? Ведь через такой густой терновник и собака не пролезет».
Петя лег и обиженно отвернулся. Над его головой размеренно покачивались стройные стебли травы, искрясь в солнечных лучах прозрачными крыльями, порхали голубые и зелёные стрекозы, чёрной молнией проносились ласточки, но мальчику было невесело. Ох, как невесело!
Дед тоже долго молчал, затем поднялся и начал одеваться.
— Ты куда? — быстро спросил Петя.
— Домой. Прохлаждаться мне здесь некогда.
— А как же я?
— И ты одевайся. Пока я не увижу, что ты плаваешь, как щурёнок, самого на речку не пущу.
Пете совсем не хотелось уходить домой. Он торопливо поднялся и побежал к воде.
— Ладно, я сам буду плавать, — пообещал он. — А ты смотри.
Через полчаса дед решительно заявил:
— На сегодня хватит. Вылезай!
Как, уже вылезать? Петя только вошёл во вкус. Мальчик хотел, как это он всегда делал при маме, начать хныкать и уговаривать, чтобы его ещё подождали, но в это время на противоположной стороне реки зашевелились камыши, и оттуда выглянуло уже знакомое черномазое и задиристое лицо мальчишки. Петя опасливо покосился на него и решил на этот раз не хныкать, а лучше поскорее убираться домой. Уж очень воинственный, прямо-таки разбойничий вид был у этого мальчишки.
На третий день дед уже не полез в реку. Он прилёг на траву и кивнул внуку:
— Ну, Пётр, ныряй!
— А ты?
— Хватит, я уже накупался за свой век.
— А вдруг я…
— Да лезь же, заяц! — неожиданно вспылил старик. — И всё у тебя «а вдруг», «а если»! Хуже девчонки!
Петя укоризненно посмотрел на деда и полез в воду. Сначала было страшновато, но постепенно пришла уверенность, а за ней и радость — ведь только подумать: он уже может держаться на воде!
Мальчик проплыл первые метры в своей жизни, и лицо у него было таким, точно он выучился летать. И как всё это легко и просто! От полноты чувств Петя завизжал совсем по-поросячьи и волчком завертелся в воде.
— Деда, смотри, я уже умею!..
Старик стоял на берегу и удовлетворённо усмехался в седые усы.
Каждый раз, идя на реку или возвращаясь домой с купания, дед останавливался, срывал какой-нибудь цветок и показывал его внуку:
— Знаешь, почему этот цветок называется иван-да-марья?.. А вон то деревце, что у канавы растёт, называется ольха клейкая. Вот если, скажем, ты простынешь, то нужно обложиться её листьями, пропотеть хорошенько, и всё как рукой сымет.
— От простуды нужно принимать кальцекс или норсульфазол, — отвечал в таких случаях Петя. — А то придумал — листьями лечиться!
— Ну, а лучше подорожника от нарывов ничего не найдёшь, — настойчиво доказывал дед. — Вот видишь этот листок, широкий, в твёрдых прожилках? Если его помять и приложить к нарыву, сразу легче станет.
— А знаешь, сколько на твоём листке бацилл? — Мальчик пренебрежительно наступил на кустик подорожника. — Нет, уж лучше в аптеке купить пластырь.
— Сам ты бацилла! — стараясь сдержать раздражение, гудит дед. — И как это у тебя всё получается: «куплю», «достану»… А сам ты что-нибудь можешь?
— Мне ещё рано уметь, — не задумываясь ответил внук. — Я только учусь.
— Чему учишься?
— Ну как чему?.. Всему…
— Всему, а на деле ничему. А вдруг тебе придётся в лесу или в степи жить, где нет ни лекарей, ни аптек? Всякое в жизни случается.
Петя промолчал, но слова деда рассмешили его. В степи жить… Да что ему там делать? Самое скучное в мире место — это степь.
Дед тоже задумался. Странный у него внук. Ничто его не интересует, ничто не свято. С каким равнодушием он срывает в саду зелёные груши и яблоки и швыряет их, как камни! А вчера в поисках огурцов вытоптал целую площадку огуречной ботвы. И ничего ему не жаль… Да, непонятный хлопчина…
Старик тихонько обнял внука за плечи и спросил:
— Ты когда-нибудь видел, как кошка учит котят мышей ловить?
— Нет. А это, наверное, интересно! — оживился Петя.
— А как молодых лошаков к упряжке приучают? — всё в том же тоне продолжал дед.
— Где у нас в городе увидишь лошадь?
— А подумай хорошенько, для чего всё это делается?
— Тут и думать нечего — кошка должна мышей ловить, а лошадь — возить подводу.
