— Ты меня извини, старина, но мне очень не хотелось, чтоб ты упустил Боба.
Люсиль, нервы которой, видимо, были натянуты до предела, снова разразилась рыданиями.
— Это вы Бобу звонили?
— Не совсем. Я просто устроил так, чтобы вам обоим встретиться. Согласен? Ведь это главное, а? Ты же хочешь его повидать, верно?
Вероятно, в этих словах крылось что-то очень остроумное, потому что боксер немедленно пришел в восторг и даже закудахтал от удовольствия.
Неужели они думали, что Мегрэ ни о чем не догадывается? Граф, по-видимому, был мертв. И когда Дедэ обещал Мегрэ устроить им встречу…
— Мне тоже надо позвонить по телефону, — сказал он самым равнодушным тоном.
Невзирая на советы Максима Ле Брэ, он решил позвонить в свой комиссариат: он не решался обратиться в полицию другого квартала. Вероятно, сегодня дежурит Бессон или Коломбани с бригадиром Дюфье, и они, должно быть, играют в карты. Надо только растянуть время, чтобы они успели доехать и остановиться рядом с серой машиной.
Здесь они не осмелятся что-нибудь предпринять против него. В ресторане были посетители, их голоса доносились сюда через перегородку, и, если даже большинство из них принадлежали к тому же миру, что и Дедэ, то ведь могли же быть и другие?
— Кому позвонить?
— Жене.
— Ах, ты привез с собой жену? Ишь ты какой! Слышишь, Люсиль? Жюль человек женатый. Тебе не на что надеяться! За твое здоровье, Жюль! Зачем тебе беспокоиться — Анжелино позвонит вместо тебя… Анжелино!.. В каком отеле остановилась твоя дама?
Официант выжидал и тоже, казалось, наслаждался игрой.
— Это не срочно.
— Ты уверен? Она не будет беспокоиться? Не может ли ей прийти на ум бог знает что и не вздумает ли она поставить на ноги полицию?.. Еще бутылку, Анжелино! Или, пожалуй, не нужно. Лучше коньяку. Уже пора. Да рюмки подай подходящие. Я уверен, что наш друг Жюль обожает коньяк.
В один какой-то момент Мегрэ решил вскочить и броситься к выходу, но тотчас же понял, что ему не дадут добраться до двери. Оба мужчины наверняка вооружены. И в зале у них, безусловно, имелись если не друзья, то соучастники, а Анжелино, официант, не задумываясь подставит ему ногу.
Тогда Мегрэ вдруг неожиданно для себя ощутил ясное и трезвое спокойствие, несмотря на то что его весь вечер усиленно накачивали шампанским и коньяком. Изредка он поглядывал на часы. Не так давно он нес службу на вокзалах и знал назубок расписание всех поездов.
Дедэ ведь не ради красного словца упомянул о поезде. Они, должно быть, все трое уезжают. И билеты уже, наверное, у них в кармане. Но время шло, и Мегрэ начал сомневаться в правильности своих предположений. Гаврский поезд, которым можно было поспеть к пароходу, уже десять минут как отошел от Сен-Лазарского вокзала. Поезд на Страсбург отправлялся через каких-нибудь двадцать минут от Восточного вокзала.
Дедэ не из тех, кто будет прятаться в глуши, где его, в конце концов, неизбежно поймают. Его машина стояла наготове у тротуара улицы Тильзит.
Они уезжают без багажа. Наверное, и машину бросят.
— Не пей больше, Люсиль. Я тебя знаю — кончится тем, что тебя вырвет прямо на скатерть, а ведь это не очень-то прилично… Счет, Анжелино! — И, отстраняя жестом Мегрэ, хотя тот и не собирался расплачиваться, он сказал: — Ни за что! Я же тебе сказал, что это маленькое семейное торжество…
Дедэ с гордостью открыл бумажник, набитый тысячефранковыми билетами, даже не взглянув на счет, сунул один из билетов в руку Анжелино и бросил небрежно:
— Ничего не надо!
Он казался крайне уверенным в себе.
— А теперь, детки, пошли. Сначала проводим Люсиль на вокзал, затем отправимся к Бобу. Ты доволен, Жюль? Ты еще держишься на ногах? Наш друг Альбер поможет тебе. Не возражай!.. Альбер, возьми его под руку. Я займусь Люсиль.
Было около двенадцати. В этом конце авеню Де Ваграм горели редкие фонари, бледные круги света заливали лишь нижнюю часть улицы, около площади Терн. Официант посмотрел им вслед с каким-то непонятным выражением, и не успели они сделать и десяти шагов по тротуару, как он поспешно опустил жалюзи, хотя в зале оставалось еще двое или трое посетителей.
