Первое дело Мегрэ - страница 206

Портье пробормотал сквозь зубы:

— Что-то я не видел, чтобы он выходил…

— А в каком номере живет Пьеро-с-островов?

— В тридцать втором. Желаете, я позвоню узнаю…

— Благодарю. Не беспокойтесь. Он меня ждет. И Маленький доктор кинулся вверх по лестнице. Подходя к тридцать второму номеру, он услышал возбужденные голоса за дверью, но слов разобрать нельзя было, и он решил постучать.

Дверь осторожно приоткрылась, и незнакомый доктору человек, оглядев его, буркнул:

— Что вам?

В то же мгновение Доллан увидел темный на фоне окна силуэт второго человека — это был Клод. Тот его узнал и удивленно пробормотал:

— Пусть войдет. — Потом недоверчиво добавил — А что вам тут надо?

Уф! Самое трудное позади. Он в номере. И раз эта парочка вместе, значит, он не ошибся. Но что он, в сущности, знает? Ничего или почти ничего!

Точнее говоря, он знает, что последние три месяца Пьеро-с-островов искал на вилле мосье Марба трубу и ее не нашел.

Он знает, что, отчаявшись, Пьеро обратился к Клоду Марбу и, вероятно, предложил ему крупную сумму, если тот добудет трубу.

Он знает, что труба эта была на Таити.

Мосье Марб жил на Таити.

Пьеро-с-островов жил на Таити, до того как…

Обычный номер с тесным туалетом. Игрушки в беспорядке валялись по углам, у одной из лошадок в пути отломалась голова. А труба… труба лежала на кровати.

— Я жду ваших объяснений, — не очень-то ласково процедил Пьеро.

— Вот… Пришел вас предупредить… Лучше не ходите сегодня ночью на виллу к мосье Марбу. Правда, вы, вероятно, и не собирались, поскольку труба, наконец, в ваших руках…

Пьеро впился в него своими маленькими глазками.

— Слышь, Клод! — злобно пробурчал он. — Это ты навел на меня этого субчика?

— Клянусь, я от него отвязался в Антибе. Не понимаю, откуда он мог…

— Сейчас я вам все объясню, ребятки, — лихо блефовал доктор. — Злитесь небось? В трубе не оказалось того, на что вы рассчитывали?

— Уж не из полиции ли вы случайно?

— Я? Никогда в жизни! Я врач. И что меня сейчас занимает, это почему мосье Марб, человек вообще мирный и даже боязливый, непременно хотел убить своего ночного гостя, хотя тот не причинил ему ни малейшего вреда и ничего у него не украл…

Оба были изумлены, особенно Клод, который глядел на своего товарища, ожидая от него какого-то объяснения.

— Вы говорите, он хотел?.. — переспросил Пьеро.

— А как же! Он в темноте упражнялся в стрельбе из револьвера. Потом, боясь, как бы его все же не обвинили в убийстве, предусмотрительно пригласил меня. Я должен был служить ему ширмой. Показал бы под присягой, что он стрелял в порядке законной самозащиты…

— Вот подлец!

— Совершенно с вами согласен. Но скажите, труба…

— Э-э, доктор, знать-то вы кое-что знаете, да не все… Верно? Я не новичок, меня не проведешь. Известное дело, теперь не отвяжетесь, пока все не узнаете. А я терпеть не могу, когда суют нос в мои дела… Клод, тот знает еще меньше вашего. Я просто пообещал ему десять кусков, если он притащит мне все игрушки из дома отца и деревянную трубу тоже…

Пьеро пожал плечами.

— Опоздал, к сожалению! Но этой свинье придется отвалить мне хороший куш, не то… Больно легко разыгрывать из себя честного человека и пользоваться трудами других… Вот что, доктор, уж если вы действительно доктор: меня просто с души воротит… Да, воротит! И если б этот Марб был сейчас здесь… Прости, Клод, но шутка, которую сыграл со мной твой мерзавец отец… Ладно уж, просвещу вас, теперь все равно. Это было на Таити. Я хватался за любую работу. Ловил иностранных туристов. У меня была моторка, на которой я возил любителей поохотиться на акул. Как-то взял одного. Янки попался. По пути, уж не знаю почему, открывает он бумажник — и что же я вижу! Четыре банкноты по десять тысяч долларов. Вы-то знаете, что у американцев денег хватает, они выпускают банковые билеты на какую хочешь сумму: десять тысяч долларов, пятьдесят, сто тысяч… Надо только попросить в банке. Мой тип — он ехал в кругосветное путешествие — объяснил мне, что так удобнее, меньше места занимает. Словом…

В комнатушке воцарилась тягостная тишина, и у Клода, так же как и у доктора, перехватило дыхание.