Первое дело Мегрэ - страница 136

— До вечера!

— Ты вернешься к обеду?

Этого он и сам не знал. Собственно говоря, Мегрэ даже не представлял себе, за что ему теперь взяться.

Торанс с утра проверял показания страхового агента и его друга-заики. Он, очевидно, уже допросил консьержку с улицы Тюрен и виноторговца, имевшего лавку на углу улицы Фран-Буржуа.

Скоро станет известно: правдива ли история с собакой или придумана для отвода глаз. Впрочем, если даже все и подтвердится, это вовсе еще не значит, что двое друзей не могли напасть на Тубиба.

Но с какой целью? На этот вопрос комиссар пока не мог ответить.

Ну, а зачем, скажем, госпоже Келлер топить мужа в Сене? И кому она могла это поручить?

Как-то раз при столь же таинственных обстоятельствах был убит один чудаковатый бедняк. Тогда Мегрэ сказал судебному следователю:

«Бедняков не убивают…»

Бродяг тоже не убивают. И все-таки кто-то попытался же избавиться от Франсуа Келлера.

Мегрэ стоял на площадке автобуса и рассеянно слушал перешептывание двух влюбленных. И вдруг его осенило, вспомнилась фраза: «Бедняков не убивают…» Да, да, бедняков не убивают…

Войдя в свой кабинет, он сразу же позвонил госпоже Келлер. Ее не оказалось дома. Служанка сказала, что мадам завтракает с подругой в ресторане, но в каком — она не знает.

Тогда он позвонил Жаклин Руслэ.

— Значит, вы виделись с мамой… Она звонила мне вчера после вашего визита. Сегодня она тоже разговаривала со мной примерно с час назад… Итак, это действительно мой отец?

— В этом нет ни малейшего сомнения.

— И вы по-прежнему не знаете, из-за чего на него напали?.. Может быть, это произошло во время драки?

— А разве ваш отец любитель драк?

— Ну что вы, он был самый тихий человек на свете! Во всяком случае, тогда, когда мы жили вместе. Мне думается, если бы даже его ударили, он не дал бы сдачи.

— Скажите, вы в курсе дел вашей матери?

— Каких дел?

— Когда ваша мать выходила замуж, у нее ведь не было состояния и, вероятно, она не надеялась когда-либо разбогатеть… Как и ваш отец… Поэтому меня интересует, был ли у них составлен брачный контракт. Если нет, значит, все их имущество считается общим, и, следовательно, ваш отец мог бы предъявить права на половину состояния.

— О нет, об этом не может быть и речи, — не колеблясь, заявила госпожа Руслэ.

— Вы уверены?

— Мама вам это подтвердит. Когда я выходила замуж, такой вопрос возник у нотариуса. Оказалось, мои родители оговорили раздельное пользование имуществом…

— Могу ли я спросить имя вашего нотариуса?

— Мосье Прижан, улица Бассано.

— Благодарю вас.

— Вы не хотите, чтобы я сходила в больницу?

— А вы сами?

— Я не уверена, что это доставит ему удовольствие. Маме он ничего не сказал. Кажется, даже сделал вид, будто не узнал ее…

— Что ж! Быть может, и в самом деле лучше вам не ходить…

Мегрэ хотелось как-то убедить себя в том, что он не бездействует, и поэтому он позвонил господину Прижану. Ему пришлось долго уламывать нотариуса, убеждать его и даже припугнуть бумагой, подписанной следователем, так как тот настаивал на святости профессиональной тайны.

— Я прошу вас сообщить мне только одно: были ли в брачном контракте мосье и мадам Келлер из Мюлуза оговорены условия раздельного пользования имуществом и у вас ли их брачный договор?

После затянувшейся паузы на другом конце провода послышалось сухое «да», и трубку повесили.

Выходило, что Франсуа Келлер был действительно бедняк, не имевший никакого права на состояние, нажитое торговцем металлоломом и впоследствии доставшееся его жене.

Дежурная на коммутаторе крайне удивилась, когда комиссар попросил:

— Дайте мне Сюренский шлюз!

— Шлюз?

— Да, шлюз. Разве там нет телефона?

— Есть. Соединяю.

В трубке раздался голос смотрителя шлюза. Комиссар назвал себя.

— Я полагаю, вы отмечаете, какие суда проходят из одного бьефа в другой? Мне хотелось бы знать, где сейчас может находиться самоходная баржа, которая должна была пройти через ваш шлюз вчера, к ночи. У нее фламандское название «Зваарте Зваан»…

— Знаю, знаю!.. Два брата, маленькая блондиночка и младенец. Они последними прибыли к шлюзу и ночью прошли в нижний бьеф.

— Вы не могли бы сказать, где они сейчас?