Первое дело Мегрэ - страница 129

— Он — жертва, это верно.

— Тогда почему же ты говоришь…

— Криминалисты, в частности американские, выдвинули на этот счет теорию, и, по-видимому, она не столь парадоксальна, как представляется с первого взгляда.

— Какую теорию?

— Что из десяти преступлений по крайней мере восемь можно отнести к таким, когда жертва в значительной мере делит ответственность с убийцей.

— Не понимаю.

Мегрэ как завороженный смотрел на шарик.

— Представь себе жену и ревнивого мужа. Они поссорились… Мужчина упрекает женщину, а та держится вызывающе…

— Случается…

— Предположим, у него в руке нож и он ей говорит:

«Берегись, в следующий раз я убью тебя!»

— И так может быть…

— Предположим теперь, что женщина бросает ему в лицо: «Ты не посмеешь, ты на это не способен!»

— Теперь я поняла…

— Прекрасно. Так вот, во многих житейских драмах случается именно так. Вот ты сейчас рассказывала о Лемке. Он разбогател двояким путем: во-первых, давал деньги в рост, доводя клиентов до отчаяния, а во-вторых, торговал с немцами. Разве ты удивилась бы, узнав, что его убили?

— Но ведь доктор…

— …Как будто никому не причинил вреда. Он жил под мостами, пил прямо из бутылки красное вино и расхаживал по улице с рекламой на спине.

— Вот видишь!

— И тем не менее кто-то ночью спустился на берег и, воспользовавшись тем, что Тубиб спал, нанес ему удар по голове, который мог стать смертельным, а потом, дотащив тело до Сены, бросил в реку, откуда его чудом выловили речники. Вполне понятно, что этот «кто-то» действовал не без причины… Иначе говоря, сознательно или нет, но Тубиб дал кому-то повод расправиться с ним.

— Он все еще не пришел в себя?

— Пока нет.

— И ты надеешься что-нибудь вытянуть из него, когда он сможет говорить?

Мегрэ пожал плечами и стал молча набивать трубку. Немного позже они потушили свет и снова сели у раскрытого окна. Вечер был тихий и теплый. Разговор как-то не клеился…

Когда на следующее утро Мегрэ пришел на службу, стояла такая же ясная и солнечная погода, как накануне. На деревьях зазеленели первые листочки, изящные и нежные.

Едва комиссар сел за письменный стол, как вошел Лапуэнт. Он был в превосходном настроении.

— Тут вас ждут двое молодчиков, шеф. Он просто сгорал от нетерпения, и вид у него был такой же гордый, что и вчера у госпожи Мегрэ.

— Где они?

— В приемной.

— Кто такие?

— Владелец красной «Пежо-403» с другом, который в понедельник вечером сопровождал его. Впрочем, моя заслуга в этом деле невелика. Как ни странно, но в Париже не так уж много красных «Пежо-403» и лишь на трех из них номерной знак с двумя девятками. Одна из машин уже неделю в ремонте, вторая сейчас вместе с владельцем находится в Канне.

— Ты допросил этих людей?

— Задал им пока лишь пару вопросов. Мне хотелось, чтоб вы сами на них взглянули. Пригласить их к вам?

Лапуэнт вел себя как-то таинственно, словно он готовил Мегрэ сюрприз.

— Ладно.

Мегрэ ждал, сидя за столом, и, будто талисман, держал в кармане разноцветный шарик.

— Мосье Жан Гийо, — объявил инспектор, вводя первого из посетителей.

Это был мужчина лет сорока, среднего роста, довольно изысканно одетый.

— Мосье Ардуэн, чертежник, — снова возвестил Лапуэнт.

Чертежник был высок ростом, худощав и на несколько лет моложе Гийо. Мегрэ сразу же заметил, что он заикается.

— Садитесь, господа. Как мне сообщили, один из вас — владелец красной машины марки «Пежо»? Жан Гийо не без гордости поднял руку.

— Это моя машина, — сказал он. — Я купил ее в начале зимы.

— Где вы живете, мосье Гийо?

— На улице Тюрен, недалеко от бульвара Тампль.

— Ваша профессия?

— Страховой агент.

Ему было явно не по себе. Еще бы! Ведь он оказался в Сыскной полиции и его допрашивает не кто иной, как сам комиссар. Но тем не менее он не казался испуганным и даже с любопытством оглядывал все вокруг, чтобы потом подробно рассказать о происшедшем приятелям.

— А вы, мосье Ардуэн?

— Я-я… жи-живу в-в т-том же доме.

— Этажом выше, — помог ему Гийо.

— Вы женаты?

— Хо-хо-холост.

— А я женат, у меня двое детей, мальчик и девочка, — не дожидаясь очереди, добавил Гийо.

Лапуэнт стоял у двери и загадочно улыбался. Казалось, эти двое — сидя на стульях, каждый со шляпой на коленях — исполняют какой-то странный дуэт.