- Ироды, ставьте правильно шампанское!
- Ты нас учи, учи, Валер.
- И грибочки, грибочки не забудьте:
- Вы, простите, где образовывались?
Общий хохот.
Безымянная дама смущена этим хохотом:
- Геологическое...
- Узнаю университетских. Давайте за геологов.
- Кто так держит? Кто так держит? Прямо же, требуйте долива после отстоя.
- Валера, иди к дамам на кухню, посоветуй им, как готовить винегрет.
- Кадет Пиркс! Hакрыть на стол! Показать зачётку!
Робкий первокурсник.
- Прямо здесь?
- ...А она ему: "Так тебе и надо, долдон!"
- Тост, внимание, тост:
- А ты попробуй остановить хана, ежели не в Козельске живёши:
- Тимур, тост!
- А у нас, Людочка, в институте разработан беспроводный телефон. Да.
Работает по простому принципу, - я выхожу во двор и, вспоминая об оставленных спичках, кричу Валерке. А Валерка на четвёртом этаже работает.
- Однажды один джигит решил переплыть бурную реку...черти, вы замолчите или нет?
- Или нет, двигай дальше, Тимур!
- Самое интересное: несмотря на то, что Валерки никогда нет на рабочем месте, спички мне всегда кидают.
- Андрей, я сейчас в тебя не спичками кину.
- Драка, скоро грянет дра...Люба, а это вкусный салат? Можно мне на пробу?
Дегустация и всё такое.
- Тима, что с джигитом-то?
- Утонул?
- Знаете, мальчики, вы бы говорили поменьше, а жевали побольше, я в рыбном салате здоровенную кость упустила:
- Андрей, а что ещё изобрели в вашем институте?
И тут веселье стихло.
Ковалевский появился, когда мы его уж и не ждали.
Он был тощ и будто светился изнутри.
- Уже три недели по гостям, - пробурчал он. - Сорок шесть копеек в кармане.
Денис Ковалевский, последний оплот разума.
Дай я с тобой чокнусь, Денис.
Ты с ним точно чокнешься, говорит системная жена и просит прикурить.
Ковалевский - человек гордый, он разговаривает только после третьей рюмки и четвёртой закуски. Осведомившись, чей день рождения они празднуют, вынимает из кармана джинсов психоделическую открытку - тогда такие только появились.
Красное на белом фоне. Красный арбайтер на фоне солнцеворота. И год.
Солнцеворот на фоне красного арбайтера. Символика понятна. Ковалевский разгладил открытку длинными бледными пальцами и где-то внутри щёлкнуло.
Открытка сделалась объёмной, и мы увидели, что арбайтер подмигивает, а поверх всей композиции намалёвано с ленцой:
ИМПЕРИЯ ЗЛА - ПОЛЮБИШЬ И КОЗЛА
- Шарман, - загоготал Егор.
- Шарман, - сказали вокруг. Тут было много людей, и Федеральная Служба начинала вновь набор добровольцев, и в дымной комнате оживали воспоминания об анекдотах по номерам, и стукачах, и становилось то холоднее, то беспощадно светлее; на обратной стороне открытки не было ничего. Даже формального поздравления или места для него. Был там клейкий слой, и Ковалевский, кивнув, прилепил открытку слева от двери.
Вышло косо - получилось, что маленькая картина висит на последнем гвозде, о который то и дело цепляются входящие гости.
- Я был на конгрессе этих неквадратных маляров, - говорит Ковалевский.
- Они похожи на сокамерников - сидят в одной и той же луже, пишут об одном и том же, а если и найдётся среди них стоящий человек, то он поганит всю идею, использовав старый метод. Чистая казарма.
- Всё, что они могут сказать, не задев при этом сокамерника - так: "В этой картине много белого".
Он с сарказмом посмотрел на одну приглашённую художницу. Hа открытку. Опять на художницу.
- В этой картине много красного. Идиоты, ведь и так понятно - кто что пил, тот то и рисует.
Его с трудом усадили за стол, и на секунду даже показалось, что беседа возобновилась.
Hо она не возобновлялась.
- Тачку себе взял.
- Да ты что?
- А в университете сейчас тишина...Летние каникулы, совершенно понятно.
- Ребята, у меня почти готов тост. Рифму к слову "авангардизм", пожалуйста!
Hет, Вадик, это нехорошее слово...
Егор сидел и слушал всё это. Большинство сидящих на дне рождения Лены были ему незнакомы; кое с кем он познакомился и даже довольно близко на немногочисленных тусовках. Тучи собирались вокруг него и бутылки с шампанским, тучи мудро рокотали, рьяно рыкали - рябые, речь раскатисто рефреном...он сбился и посмотрел на Ковалевского.
