Охранник бросил вожделеющий взгляд:
— Тренируемся.
— Яс — с–ненько.
Пайпер мечтала придушить сукина сына его же клубным заградительным шнуром.
Озранник пропустил ее в роскошно оформленные в черно — бронзовых тонах недра.
Ей сроду не нравилась обстановка ночных клубов, даже в двадцать с небольшим: от всего этого напускного веселья было не по себе, как — то неуютно. Но дело есть дело, а «Спираль» вместе с его мегазнаменитым владельцем не стоял в ряду обычных танцевальных заведений. Разумно распланированные два этажа включали большое пространство для танцев, но помимо прочего имелись еще места, где можно пообщаться — поболтать, побродить и при этом не надрывать глотку, чтобы перекричать музыку. Передвижные кожаные банкетки и более уединенные уголки с уютно освещенными коктейльными столиками в форме кубов уже заполнила вечерняя толпа. Ди — джей вращался на открытом этаже, возвышавшемся над танцполом, где приглушенные цвета смешивались и преображались подобно рогатым амебам.
В центральном баре Пайпер приобрела свой единственный на вечер напиток, шестидолларовый «Спрайт». Вверху навесной потолок из светодиодных палочек маячил подобно золотому неопознанному летающему объекту. Какое — то время она наблюдала за барменом, потом протиснулась сквозь толпу и забилась между двух настенных бра в виде бронзовых сосулек, где вознамерилась ждать, когда появится хозяин.
Тощий парень с навощенными волосами и бутылкой «Миллер Лайт» встал перед Пайпер и загородил обзор:
— Что — то мне паршиво. Сдается, мне не хватает витамина ТЫ.
— Отвали!
Парень принял страдальческий вид.
— Погоди, — со вздохом сказала она. На лице парня отразилась жалкая надежда. Пайпер поправила очки и более дружелюбно добавила: — Большинство советов, которыми пичкают в Интернете, противная чушь. Лучше просто поздороваться.
— Ты серьезно?
— Всего лишь предположение.
Он скривил губы:
— Сука.
Вот и делай людям добро.
Парень удалился на поиски более легкой жертвы. Пайпер глотнула газировки. Торпеда сменил амплуа охранника на входе на роль вышибалы. Кажется, его специализацией являлся флирт с длинноногими блондинками.
Клубная VIP — зона располагалась на открытом втором этаже. Пайпер выискивала, сколько хватало глаз, свою добычу, однако ее среди гостей, сидевших наверху у бронзовых перил, не наблюдалось. Ей бы подняться туда, но похожий на белобрысого бульдога вышибала стоял у подножия лестницы, чтобы отгонять чернь, к которой, увы, причислялась и Пайпер. Разочарованная, она пробралась сквозь разодетую толчею на другую сторону. И вот тут — то его и засекла.
Даже в толпе Купер Грэхем возвышался, как маяк на свечной фабрике. Нелепо мускулист. Даже сверхнелепо. Как Святой Грааль среди прочих мужских особей, с густыми каштановыми волосами — цвета подгоревшего тоста, окрапленного медом. Квадратный подбородок, широкие плечи, ямочка на подбородке — такое заезженное клише, что Грэхему бы стоило всего этого стыдиться. Носил он свою привычную униформу: ладно сидевшую рубашку на пуговицах, джинсы и ковбойские сапоги. В Чикаго для большинства ковбойские сапоги — дань манерности, однако Грэхем и впрямь родился и вырос на ранчо в Оклахоме. И все — таки Пайпер пришлись не по нутру и эти сапоги, и длинные мускулистые ноги, и, как пожизненной фанатке «Чикагских Медведей», команда, за которую он играл. Пайпер приходилось тяжко отрабатывать каждый пенни в отличие от этого заносчивого эгоистичного сверхпривилегированного экс — куортербека «Звезд» и его конюшни подружек — кинозвезд.
Пайпер следила за ним почти неделю, и Грэхем болтался на танцполе каждый вечер, когда работал его клуб, однако Пайпер сомневалась, что это надолго. Владельцы увеселительных ночных клубов постепенно перемалываются в жерновах будничной работы.
Грэхем совершал обход — похлопывая по спине парней и флиртуя с женщинами, которые выстраивались в очередь к нему подобно реактивным самолетам на взлетно — посадочной полосе в аэропорту О’Хара. Пайпер не любила судить представительниц своего пола, однако теперь это часть ее работы, а ни одна из этих девиц не выглядела будущим генеральным директором — поди ж ты, с избытком трясут лохмами, хлопают ресницами и выставляют буфера. При взгляде на них где — то внутри росла благодарность судьбе, что у самой — то Пайпер нет ни малейшего желания ни с кем общаться в настоящий момент. Ее заботила только работа.
